Премного я был наслышан об этом блюде, а вот отведать не доводилось. Теперь ждать немного осталось.
Первый крючок Толя сделал минут за семь, прикрепил его к леске, связанной из длинных нитей шнурка, а леску привязал к березовому хлысту. Сделав несколько эффектных движений, имитирующих выпады фехтовальщика, он отправился на берег речушки.
А мы с Лешей продолжили подготовку ночлега.
Когда мы закончили наши дела, Леша пошел к реке за водой, вернулся с приятной вестью: одного пескаря Толя уже поймал. «Вот такого» — он выставил указательный палец и посмотрел на него оценивающим взглядом.
Таких нам на троих штук сто надо, не меньше…
Совсем уже стемнело, когда среди чахлых осинок Гиблого леса — так я предложил его называть — показалась фигура Толи. Приблизился он с непроницаемым видом, осторожно неся котелок.
— Ну что? — спрашиваю в нетерпении.
Толя молча поставил котелок, и мы увидели там единственного пескаришку…
Что с ним делать? — озадаченно спросил Алексей.
— Сварим, — сказал я.
— Не жидок ли будет бульон? — засомневался вдруг Алексей.
— Все равно съедим, — заверил я убежденно. И мы все одновременно сглотнули слюну.
В крышку котелка Леша плеснул немного воды и бережно поставил ее на огонь. Когда вода закипела, он опустил в нее пескаря. А еще через несколько минут наш повар торжественно объявил:
— Первая перемена блюд! — и, изящно отставив мизинец руки, державшей ложку, снял пробу.
— Вкусно!
— Настоящая уха! — выразил я общую точку зрения.
Не успели опомниться, как и следа «ухи» не осталось. С изумлением смотрели мы на опустевшую крышку.
— Вторая перемена блюд! — Леша первым пришел в себя и снял с огня котелок. — Грибки таежные!
Вот уже почти три недели мы едим эту вареную гадость без соли.
— Так как же тройная уха? — спросил я у Толи.
— Завтра будет, — ответил он коротко и обнадеживающе.
Утром, когда густой туман еще цеплялся за кусты, Толя принялся возиться с остатком булавки. Минут за пятнадцать он сделал еще два превосходных крючка, смастерил из коры поплавки и срезал два длинных хлыста.
Часа через полтора я пришел к нему на берег реки и заглянул в котелок. Там топорщили жабры два пескарика. Сам рыболов не скрывал, что гордится трофеями. Все-таки наловил вдвое больше, чем вчера.
Потом Толя надумал сменить место и ушел подальше вниз по течению. А я взял вторую удочку, нацепил кусочек червя и постарался забросить подальше. Через несколько минут поплавок дрогнул и скрылся. Ни на секунду не сомневаясь, что крючок зацепился за что-то, я потянул вверх удилище и, не веря своим глазам, увидел трепыхавшегося пескаря. Отправил его в котелок, где его собратья, видно, уже начинали томиться от скуки.
Окрыленный удачей, я простоял еще с час, не сводя глаз с поплавка, но больше ни единой поклевки не было. Успокоив себя тем, что теперь каждому из нас по целой рыбешке достанется, я пошел к Толе — может, и ему повезло?
Да только зря я надеялся — на этом месте вовсе не клевало. Что это за рыба такая здесь?! Совершенно дикая! Или не привыкла хватать червей вместе с крючками?..
Теперь я знаю, что это такое — тройная уха. Это уха из трех пескарей. Мы варили жалких рыбешек до тех пор, пока не получился мутноватый бульончик, поверхность которого украшали три-четыре звездочки жира.
— Это уже что-то, — сказал Алексей. — Здесь есть белок.
— Давайте скорее есть этот белок, — попросил я, — и желток, и все микроэлементы — только быстрее!
И мы напустились. Мы съели тройную уху с таким удовольствием, словно это был изысканный рыбный суп, приготовленный по всем кулинарным правилам.
Облизав ложку, Толя вздохнул:
— Если бы пескарей было десятка по два на брата…
Алексей добавил мечтательно:
— Да, штук сто таких нам, пожалуй, хватило бы… Но как бы то ни было — мы получили белок.
— Будем считать проглоченный белок нашим завоеванием, — заключил я.
Полдня, не переставая, шел дождь. А к обеду — нормальные люди в это время обедают — кончился. Выглянуло солнце, и лес сразу сделался чистым, прозрачным. Неужели это наш Гиблый лес!..
Толя, не теряя времени, засобирался на рыбалку. Все-таки он настоящий рыболов! Всегда надеется, невзирая на неудачи!
Вернулся он часа через два. Из котелка торчала трава. Aral Значит, в нем кто-то сидит! Так и есть — пять рыбок. Три таких же, как вчера, пескаря и две рыбки покрупнее — гольцы.
Леша — человек сердобольный — не захотел бросать живых рыбок в кипящую воду. Сказал: «Я их вынул из котелка, чтоб уснули… А то ведь — живые они все-таки…». И тут мне вспомнился один эпизод из далекого детства.