Уже при сантиметровой длине малек формой и цветом похож на родителя. Только рот у него непомерно велик да сам он почти прозрачен. И все же просматривается необычная, тоже прозрачная, затейливая раскраска тела: голова в оранжевых пятнах, брюшко — в черных. И все краски младенчески чисты и акварельно нежны… А на жаберных крышках по острому шипику.
Течением икринка, а затем личинка сносятся довольно далеко от мест, где родители вдохнули в них жизнь. Этак километров на 200–300, случается — до 600. И потому инстинкт побуждает малька спешить в прибрежную зону, а там по мелководью проток, заливов и кос медленно, но упорно — годами! — «подгребать» встречь течению, и подгребать все в той же страсти кого-нибудь заглотить.
Растут аушата быстро: к концу лета вытягиваются до 6–8 сантиметров, в годовалых уже 10–12, еще через год — 18–21 сантиметров, а трехлетки достигают длины тела почти в четверть метра и веса около килограмма. Половое созревание к ним приходит в 4–5 лет при «росте» в 3–4 дециметра.
Доживают китайские окуни до 10–12 лет, достигая к старости 60–70 сантиметров при 7–8 килограммах. Самая большая «синиперка» (по-латыни это и означает китайский окунь), пойманная в Амуре, потянула восемь шестьсот. Таких и прежде было очень мало, а теперь, вероятно, нет. Мне довелось держать в руках не более 20 китайских окуней, наиболее «ходовыми» оказались 30—35-сантиметровые, весом в 900—1200 граммов. Мой личный рекорд скромен: 62 сантиметра — пять двести.
Об этом же свидетельствуют и размеры аухи в промысловых уловах (в граммах):
1957 год — 845 (от 230 до 4740),
1958-й — 1290 (350—7200),
1959-й — 1145 (от 300 до 2400).
В 1965 году средний размер нашего окуня составил 1424 грамма при 42 сантиметрах.
Величина же годовых промысловых уловов аухи всегда была мизерной. В последние 45 лет она измерялась десятками центнеров, а за сотню переваливала всего пять раз. Максимальным был улов в 1956 году — 261 центнер. В последние же 10 лет ее практически не ловят, и включение этой рыбы в Красную книгу редких и исчезающих животных полностью обосновано.
Высокие пищевые достоинства, быстрый рост, питание аухи преимущественно малоценными и сорными рыбами побуждают обратить внимание на нее как на объект возможного разведения в глубоких теплых водохранилищах. Но, как отмечает М. Л. Крыхтин, станет ли она там многочисленной? Возьмем наше озеро Ханка: большое, достаточно глубокое, сравнительно теплое, обильное кормом для этого хищника… А и там ауха редка…
Что ни говори, а есть в животном мире существа, которым суждено быть немногочисленными. Почему — вопрос другой. Пока безответный.
Змееголов — рыба необычная
С головы он и в самом деле похож на змею. Теплолюбивый сильный хищник. Предпочитает хорошо прогреваемые тихие водоемы с илистым дном. Достигает 10 килограммов. Активен с мая по сентябрь. Икру откладывает летом в плавучие гнезда, изготовленные из травы и водорослей, бдительно сторожит ее и мальков. Способен усваивать кислород не только из воды, но и из атмосферного воздуха.
Не тускнеющим мгновением из страны детства стала моя неожиданная встреча со странным существом, пришедшим в Амур из теплой Южной Азии еще в ту пору, когда буйно зеленели здесь почти тропики, а могучая река совсем не знала Ледового пленения…
Был разгар приамурского лета, горячий воздух настоялся духом свежескошенной травы, под взвизги кос на луговой низине день ото дня росли стога. Управившись со своими обязанностями на таборе покосчиков — накормив их обедом, помыв посуду и приготовив рыбу собственного улова для вечерней ухи, — я взял удочки и ушел на озеро.
Но не клевала рыба в ту знойную полуденную духоту, я наживил крючки лягушками, накупался в почти горячей, пропахшей илом воде и, спасаясь от докучливой мошкары да слепней, уплыл на бревенчатом плотике к середине озера. Растянулся вдоль бревна, подставив яростному солнцу костлявую спину, о чем-то задумался, заглядывая в высвеченную воду, поерошил листья и цветы кувшинок и незаметно уснул.
Проснулся под непонятно испуганный стук сердца. Раскрыв глаза, но еще не поднимаясь и не шевелясь, с ужасом увидел громадную зеленовато-черную змеиную голову, зловеще и пристально уставившуюся мне в лицо из воды с расстояния в какие-нибудь 30 сантиметров…
Более сорока лет прошло с того страшного мгновения, а как сейчас помню широкую уплощенную голову в панцире мелких, но ясно видимых чешуй — щитков, большой разрез хищной, желто окаймленной пасти, широко расставленные близко спереди злые, круглые, с типично змеиным «выражением» зеленоватые глаза с темным зрачками и черные полосы от них сзади. Вдоль мощного овала панцирной спины, резко наклоненной вглубь, тянулся длинный странный гребень, и было такое ощущение, будто в воду уходят нескончаемые метры змеиного тела…
Казалось, в следующее мгновение эта ужасная пасть выбросит метровый язык, потом разверзнется, легко смахнет меня с плота и отправит в утробу. Но лишь только вскочил я с пронзительным воплем, как вода у плота шумно взбурлила мощным водоворотом и чудовище исчезло в озерной глубине.
Отдышался и успокоился лишь на берегу.
…Одно из удилищ гнулось и шлепало по воде, я выбросил попавшегося полуметрового змееголова в траву, а отцепляя крючок, вдруг поразился: голова — уменьшенная копия башки того водяного чудовища… И все понял я, пристыженно улыбнулся, потом обозлился и решил напугавшего меня вражину изловить.
Смастерил закидушку из десятка крепких больших крючков, наживил их ротанами да лягушками и поставил на кольях в том месте озера, где натерпелся страху. А через день змееголовое чудовище через руки моего отца оказалось в моих руках. И было в нем длины целый метр, а весу около 10 килограммов…
Вроде бы и не исполин, щук и сомов я к тому времени видел и побольше, а вовсе не пугали они меня. Змееголов же и на проволочном кукане волновал, я то и дело подходил к нему, и его змеиная голова почему-то возбуждала беспокойство. Взгляд мой притягивало и зеленовато-бурое, почти черное, тоже змеиного облика круглое тело в крупных расплывчатых пятнах, с желтовато-белым брюхом, крепкий панцирь чешуи опять же змеиного рисунка. Полная пасть больших острых зубов… И лишь мощные плавники да хвост успокаивали: все-таки это рыба.
Рыба, что и говорить, необычная! Солидная, сильная и стремительная.
Семейство змееголовых распространено в Южной Азии, в Китае и в тропической Африке. В нем два рода: африканские змееголовы и азиатские. Видами они тоже небогаты: всего их 25. В Советском Союзе единственный представитель семейства естественно живет лишь в южной части бассейна Амура, причем довольно много его в озере Ханка, реках Уссури, Сунгари, в южном прогибе Амура от Хабаровска до гор Малого Хингана, но гораздо меньше уже в районе Благовещенска и Комсомольска. А вообще эта рыба и здесь не относится к таким многочисленным, как, скажем, щука.
Его дом родной — неглубокие, хорошо прогреваемые, сильно заросшие стоячие пойменные водоемы преимущественно с илистым дном. Обычно это заливы, озера и старицы, окруженные поясами кочкарника, тростника, камыша, дикого риса, рогоза, вейника, осоки. По зеркалу воды — кувшинки, кубышки, чилим, водяная гречиха, ряска… Эта среда естественна в основном для ротана, гольянов, пескарей, синявок-горчаков и лягушек, а ими-то хищник преимущественно и питается. Словно приставлен к ним природой в роли пастуха, надзирателя — в общем, регулятора численности.
Хищник это смелый, агрессивный и прожорливый. Лишь в первые два года жизни в его желудок вместе с мальками попадают планктон и личинки насекомых. Позже он переходит на «рыбный стол», летом поедает также головастиков, но особенно любит лягушек. Свои владения строго охраняет и прочих хищников гонит. Как-то довелось мне наблюдать в небольшом озере за схваткой насмерть вцепившихся, пасть в пасть, змееголова и щуки одинаково внушительных размеров. Бурлили и взмучивали воду ожесточенно, то спинами мелькали, то брюхом кверху. Замирали, повиснув в толще воды, и вновь ожесточались. Сражались долго, а победил змееголов. Щука же, как известно, рыба сильная и ярая.