Когда приперлась Анни, он еще не успел докурить расслабляющий концентрат и все еще был не в духе. Но пришлось срочно делать доброе лицо — для Анни он бы стараться не стал, но она притащила незнакомую девицу нездешнего вида, а таких Рихард инстинктивно опасался. С таких станется и дома поджигать.
Одета девочка была так, будто пьяная и в темноте грабила костюмерную киностудии — с полосатыми чулками не сочеталась желтая кружевная юбка, а с желтой юбкой — синее пальто, расшитое белыми цветами. Рихард видел много эпатирующих девушек, но у этой на миловидной мордашке читалась особая мечтательность, какой у эпатирующих никогда не бывает.
— Ее зовут Бесси, она пришла к Освальду, — доложила Анни. — Он про нее раньше не говорил.
Рихард поморщился. Анни очень старалась, Анни даже слишком старалась — думала, что убийство все-таки не сойдет ей с рук. Вот теперь она подогревает его паранойю, таская к нему в кабинет всяких воздушных созданий, про которых не говорил Освальд. И все это до того, как он докурит концентрат.
— Аве Аби! Доступ к карточке посетителя, — потребовал он, покосив на Бесси.
Но она не протестовала и, казалось, даже не заметила бестактности — она разглядывала белый резной постамент и алую вазу с сухими цветами.
Рихард на несколько секунд прикрыл глаза, вслушиваясь в доклад Аби. Доклад ему не понравился — девочка была из тех, кого в «Саду» называли «люди с особенностями восприятия в легкой форме». Интересно, когда Освальд успел завести себе слабоумную подружку? Слабоумной, конечно, ее нельзя было назвать, но если один из выпускников собрался трахаться с тихой дурочкой, еще и сиротой — нужно объяснить ему, что так он рейтинг себе точно не поднимет.
И главное — что нужно подождать пока он, Рихард, переедет наконец в свой дом.
— Освальд скоро освободится, — сообщил он. — Ты хочешь подождать, или мне ему что-то передать?
Бесси обернулась и часто закивала. Потянулась к карману, а потом вдруг уронила руку и нахмурилась.
— Нет-нет, я подожду, — заверила она. — Где, где подождать?
Рихард потер виски. Он знал, что занятия, на которых должен быть Освальд, продлятся не меньше сорока минут, и проще его вызвать.
Да, вызвать, пускай объясняется со своей девчонкой, а потом зайдет к нему в кабинет и объяснит, что за неуместная любвеобильность в нем проснулась.
А Рихард объяснит, почему ее нужно держать при себе. Современные дети совершенно не умеют работать руками.
Нет, вряд ли девчонка его любовница. Это уже что-то на грани с педофилией, а Рихард видел дело Освальда — ни одного отклонения от нормы, что даже странно для юноши, выросшего без родительского ограничителя на профиле.
Вообще-то ему не было никакого дела до Освальда и его делишек. Но после разговора с карабинером что-то проснулось в сознании — потревоженное чутье, застарелая паранойя. Рихард жизнь построил на краю обрыва. Детей не завел, потому что не хотел рисковать рейтингом — он-то как никто знал, что от родителей иногда удивительно мало зависит. Не менял работу, не ввязывался в сомнительные предприятия даже в молодости. И теперь он чувствовал любой сквозняк, который пытался потревожить застарелый воздух дома на обрыве.
А еще у него болела голова и хотелось на улицу. Анни все не уходила и бросала на него многозначительные взгляды, будто ждала, что он вот-вот прикажет вызвать карабинеров обратно или свернет Бесси шею.
— Зачем ты будешь просто его ждать. Хочешь, сад тебе покажу? — решился он. — А когда Освальд освободится, я его позову, и ты ему… передашь что собиралась.
Можно прогуляться. Убедиться, что у девчонки в кармане не лежит бомба, а потом забыть о ней и ее жутком пальто.
Бесси сомневалась, и это было странно. Дурные предчувствия сгущались кислотой в горле — почему она сомневается? Не боится его, точно нет. В этом мире боятся только умные люди.
Он ей не нравится? Глупости, уж на детей-то его обаяния точно хватало.
И Бесси, словно отзываясь на его мысли, широко улыбнулась и кивнула.
…
Нехорошо это было — Марш сказала, что нужно Освальда попросить показать сад, а потом выпустить паучков. И Бесси решила, что ничего страшного не случится, если она погуляет не с Освальдом, а с этим славным дедушкой в клетчатом костюме.
Он, конечно, совсем был не дедушка, просто седину не закрашивал, но Бесси он казался похожим на Брейсовского Деда с открыток. И имя у него было такое кряхтяще-шипящее, Рих-хард Герш-ш-ш-елл.
— Анни тебе показала, где на первом этаже автомат с шоколадом?
Бесси покачала головой. Она видела такие автоматы в торговых центрах, и иногда покупала картонные стаканчики с разведенным в кипятке приторным порошком, но они ей не очень нравились.
— Я покажу, — улыбнулся ей Рихард. — Знаешь, что это за место?
Бесси кивнула. Коврики она старалась больше не разглядывать, но на стенах с экрана на экран перелетала толстая пушистая пчела, и мысли потянулись за ее полосатыми боками.
— Ты давно знаешь Освальда? Ты познакомилась с ним до того, как он сюда попал?
— Не-а, недавно. Мы в баре сидели, там музыка громко-громко играла, — пожаловалась она. — Они с… с…
Бесси страдальчески закатила глаза. Она любила, любила людей, и хотела с ними разговаривать, но постоянно нарушала какие-то негласные правила, которых не понимала, а потом так расстраивалась! Вот что сейчас надо говорить? Нельзя же про Марш рассказывать. Или можно, но нельзя говорить про паучков?
Вот бы ей позвонить! Она бы ей подсказывала, как Аби.
Бесси представила, какие слова ей бы подсказывала Марш, и передумала звонить. Она такие даже выговорить не сможет.
— Со своим другом там сидели, — мучительно нашлась она.
Нужно было ждать Освальда! У этого Рихарда вообще-то доброе лицо, но глаза такие — почему у всех сегодня такие хитрые глаза? А может, ей кажется только?
— Вот как, — улыбнулся ей Рихард.
Она и пропустила момент, когда он успел заказать шоколад в автомате. У него в руках была кружка — не бумажный стаканчик, а настоящая кружка, в клеточку, как его пиджак, как Брейсовские пледы в больших торговых отделах! Вот это было здорово, вот какую кружку надо купить, чтобы когда в следующий раз придут гости, их не пришлось поить из розовых чашек, которые наверное только ей и нравились…
Бесси опять задумалась. Она поняла, что Рихард что-то ей говорил, а она просто смотрела на светлую кремовую пену на шоколаде и думала о чашках.
— … хорошие люди, которые делают хорошие дела, — задумчиво закончил Рихард. Кажется, он только что сказал что-то важное и о чем-то важном для себя подумал, а она все прослушала!
Надо было признаться, попросить его повторить, но Бесси не смогла. Он тоже о чем-то задумался, мерно постукивая по черному боку автомата длинными пальцами, и Бесси подумала, что пусть он себе думает дальше свои хорошие мысли, а она попробует шоколад.
А шоколад был лучше, чем домик, чашка и даже коврики!
— Никогда такой не пробовала! — сообщила она, решив, что Рихарду точно будет приятно.
— Вот как? — удивился он. — Ты никогда не пила горячий шоколад из третьего меню?
— Мне в боксах, в боксах присылают, — поспешно заверила она. Не хотелось, чтобы он решил, что она несчастная и шоколада никогда не ела, он же расстроится тогда. — В автоматах только не такой, как в боксах.
— Чтобы открывалось третье меню, много рейтинга не нужно, — нахмурился он. — И тебе не хватает рейтинга даже на него? Очень интересно…
Бесси вдруг поняла, что шоколад не такой уж и вкусный, а в саду, куда они вышли, холодно и противно.
— Аби говорит, надо хорошие, хорошие дела делать, — хмуро сообщила она. — Я делаю, но мало. Мало.
Вдоль дорожки, по которой они шли, горели золотые клубочки гирлянд, и каждый кирпичик у них под ногами становился похож на ломтик желтого бисквита. И на деревьях были темные зеленые листочки, которые шумели, хотя ветер почти не дул. Это было здорово, и вовсе тут было не противно, и шоколад все же замечательный, а только лучше бы Рихард таких вопросов не задавал!