— Ты преподаешь?! — спросила она.
Я хотел рассказать ей более подробно, но не был уверен стоит ли рассказывать об этом по телефону.
— Да. В последний момент человек отказался.
— И поэтому ты оставил свою работу? Ты больше не адвокат?
Я присел на ступеньки библиотекой Батлера.
— Я не увольнялся из палаты. Просто взял творческий отпуск. Мне нужно время, чтобы пересмотреть приоритеты. Шанс искупить свою вину. Я скучаю по тебе.
— Я должна была хоть как-то уберечь свое сердце, Александр.
— Я знаю, и ты была полностью права. Я никогда не обещал тебе, что смогу дать тебе намного больше, чем крохи своего времени помимо работы.
— Но мне не стоило так спонтанно убегать, я сожалею об этом. Я должна была найти в себе смелость и сказать тебе, что не вернусь, — ответила она и замолчала.
— Я не виню тебя за то, что ты убежала. Я понимаю.
— И сейчас ты в Нью-Йорке, — произнесла она.
Я вздохнул.
— Да. Я перегорел. Вымотался. Потерял что-то важное для себя, и это сказалось на мне… — Ей не нужно было знать о моей агонии после того, как она ушла. Я уже достаточно причинил ей боли. — Я поговорил с Лэнсом, и он предложил мне занять место преподавателя, чтобы я смог взять передышку и подумать о своем будущем.
— Такое огромное совпадение, что ты в Колумбийском.
— Лэнс дружит с ректором кафедры.
— Я этого не знала, — сказала она, ее голос был задумчивым и успокаивающим.
— Счастливое совпадение, я надеюсь. — Замолчал, в надежде, что она согласится со мной. По крайней мере, она не бросила трубку. — Я хотел бы узнать, встретишься ли ты со мной. Я бы хотел поговорить и, если возможно, обсудить то, что произошло в Лондоне. Я понимаю, что был идиотом, и хочу загладить свою вину.
Она вздохнула.
— У меня ограничено время. Я стараюсь исключительно сосредоточиться на программе и освоиться здесь.
Я закрыл глаза, стараясь заглушить боль от ее отказа. Но я пробуду здесь три месяца, и так просто я не сдамся.
— Может позже за семестр, когда у тебя будет немного больше времени.
— Может, — ответила она.
Я сглотнул.
— Я скучаю по тебе.
Прежде чем она ответила, сначала последовала пауза, словно она тщательно взвешивала свой ответ.
— Мне пора идти. Надеюсь, тебе понравится преподавать.
Похоже, она не собиралась со мной встречаться.
— Хорошо, было приятно услышать твой голос. И я свободен в любое время, когда ты будешь готова поговорить.
— До свидания, Александр.
Я не мог с ней попрощаться. Я был не готов.
Поэтому подождал, когда она повесит трубку, а потом убрал телефон обратно в карман пиджака. Сегодня была только вступительная речь. Моя борьба за Вайолет даже еще не началась.
36.
Вайолет
Меньше всего я ожидала звонка от Александра. Найтли относился к типу мужчин, которые не будут гоняться за женщиной.
Но он оказался здесь. В Нью-Йорке.
Сказать, что я была польщена и удивлена, это все равно, что ничего не сказать.
Я сбежала из Лондона, бросила его, думая, что он не способен стать тем мужчиной, который мне нужен, мужчиной, который не будет думать только о своей работе. Мне никогда не приходило в голову, что он может приехать в Нью-Йорк на три месяца. Казалось, это за пределами реальности.
Я подумала, что это полная бессмыслица, и решила, что должна удостовериться во всем сама. Поэтому потратила уйму времени, совершенно бессмысленно, на сайте юридического факультета, после чего мне все же удалось найти расписание занятий Найтли.
Я была немного старше, чем большинство студентов, записавшихся на его лекции, но меня никто не остановил и ничего не сказал, когда я сидела в самом конце аудитории, скрываясь в полумраке.
Найтли вошел в аудиторию в красивом, сшитым на заказ, костюме так, словно входил в палату адвокатов. Эхом разошлось хихиканье студенток по всему помещению. Бьюсь об заклад, в истории Колумбийского университета настолько красивых лекторов еще не было.
Он стал обращаться к студентам в своей обычной уверенной манере и, казалось, знал отлично весь материал, несмотря на то, что проработал всего пару недель. Он был безнадежно умен. И ужасно раздражающе очарователен.
Я с трудом могла сосредоточиться на его лекции, … от одного его вида, все мои чувства со свистом вернулись. Я решила проверить себя, не излечилась ли от любви к нему. Я надеялась, что чувства утихли, но нет. Я любила этого человека. Все еще любила.
С тех пор, как он позвонил мне чуть более двух недель назад, я ничего не могла с собой поделать, постоянно размышляла о том, что означало его пребывание в Штатах, вернее может означать, для него, для меня, для нас.