Крокки вспомнилась загадочная смерть двух граэррских командиров, происшедшая незадолго до гибели Эрго. Они умерли ночью, в затишье между атаками, и оба умерли от удушья. Похоже было, что их тела и шеи сдавлены мощными змеиными кольцами, хотя змей никто в Замке не видел... Впрочем, это ещё не доказательство, что их здесь нет. Они могут просочиться сюда через узкие, размером с человеческую голову, водопроводы. Вода для Змей - вторая стихия, они способны сколько угодно находиться в ней.
Крокки вздрогнул. Но если так, то Змеям ничего не стоит собрать в подземельях Замка целый полк, и ни один граэррец не узнает об этом! Да что там полк - подземелья настолько обширны, что здесь можно сосредоточить целую армию...
Голова Крокки бессильно откинулась. Нет, он не дождётся спасения. Дело граэррцев безнадёжно. Туда, куда проникла одна змея, просочится и тысяча гадов, и две тысячи... Ему остаётся только ждать, когда в склеп спустятся зеленокожие воины, вскроют гроб и извлекут его, живого, со страшного ложа смерти. Впрочем, то, что его ждёт в самом ближайшем будущем, страшнее этого гроба тысячекратно...
Крокки пытался отогнать от себя эти мысли, но они наплывали снова и снова.
Воображение рисовало ему озарённый светом десятков факелов тронный зал Бронзового Замка, в котором толпятся завоеватели. Их зеленоватые скуластые лица скалятся в усмешке, жёлтые глаза горят торжеством. На бриллиантовом троне граэррских королей, исстари принадлежавшем Роду Барса, восседает змеиная королева Швазгаа. Крокки её никогда не видел, но молва утверждает, что в человеческом облике она дьявольски красива.
Крокки, законный король Граэрры, последний отпрыск царственного рода, предназначен ей на съедение. Чтобы он не вздумал бежать или сопротивляться, ему предварительно сломают ноги и руки. Проще было бы нанести ему смертельные раны, но, по представлениям Змей, главное достоинство в Крокки - его королевская кровь, и её ни капли не должно пропасть зря. Он представил, как его, голого, корчащегося от боли, бросают к подножию трона. Толпа вокруг замирает. Все с напряженным вниманием взирают на торжественный, освящённый веками в Змеином Роду акт, знаменующий преемственность власти. Прекрасная женщина внезапно превращается в змею. На троне, свившись кольцами, шипит и поднимает свою чудовищную голову многометровый удав. Змеиное тело извивается, движется, спускается с трона. Грациозными извилистыми движениями Швазгаа приближается к кричащему от нестерпимой боли Крокки. Он беспомощно замирает перед ней. На бесстрастной змеиной морде не выражается никаких эмоций. Голова Швазгаа подымается над Крокки, медленно раскрывается её пасть и обхватывает его голову. Тело Крокки непроизвольно вздрагивает, когда громадная змея рывками затягивает его в свою утробу.
Затем она неторопливо возвращается на трон. Здесь она снова принимает облик высокой темноволосой женщины, по-прежнему прекрасной, только живот её уродливо выпячивается. На голову Швазгаа торжественно возлагают рубиновую корону Граэрры. Жрецы и дворяне Рода Змеи разражаются восторженными криками, приветствуя свою повелительницу.
Крокки, содрогаясь, вновь и вновь представлял, как Швазгаа заглатывает его голову. Ему уже стало казаться, что он и в самом деле ощущает холод змеиных зубов. Он стонал, кривился от боли, а когда перед его затуманенным взором зажглись два жёлтых, горящих в темноте глаза, вскрикнул от невыразимого ужаса и потерял сознание.
Глава II
Черви и Гиены
Вновь он очнулся от какого-то неясного шелеста, перешёптывания и шевеления за стенками гроба. Голова болела уже не так сильно. Крокки чувствовал себя отдохнувшим, но всё ещё достаточно слабым после долгого лежания в гробу без пищи и воды. Первой его мыслью было: Змеи! Наконец-то пришли! Но шевеление было каким-то тихим. Существа, появившиеся в усыпальнице, явно не торопились снимать крышку с его гроба.
Стараясь не производить шума, Крокки изогнулся в своём узком ящике, пытаясь приблизить ухо к щели.
Вот они, эти два гроба, - уловил он тихие шелестящие слова. - Наши люди проследили за церемонией королевских похорон и донесли нам. По случаю военных действий похороны состоялись без положенных для таких случаев торжеств и заключались лишь в том, что тела обоих королей положили в гробы и отнесли в склеп.