Вскоре Михаил Иванович – этот неугомонный правдолюб – дал Шумову повод для уже вполне обоснованной обиды в такой заметке:
Нам давно уже хотелось сказать несколько слов о шахматных отделах наших иллюстрированных журналов. Ближайшее ознакомление с ними дает положительнейшее доказательство плачевного состояния у нас этих отделов. Собственно говоря, шахматные отделы существуют только в трех журналах: во „Всемирной иллюстрации“, в „Ниве“, и в „Живописном обозрении“. Лучше всех дело ведется в первом из этих журналов, хотя далеко не так хорошо, как можно было бы вести».
Но особенно отношения обоих русских маэстро ухудшились после того, как Чигорин с обычной прямолинейностью отметил в № 7–8 «Шахматного листка» за 1879 год, что Общества любителей шахматной игры, «президентом» которого по-прежнему числился Шумов, «собственно говоря, не существует». Эту чистейшую правду нужно было высказать потому, что Михаил Иванович как раз в это время вел агитацию за создание нового, самостоятельного шахматного клуба и за объединение сначала петербургских, а потом и всех шахматистов империи.
Огромная загруженность Чигорина службой, журналом, игрой в турнирах и матчах и по переписке не мешала ему заботиться об общественных интересах. Медленно, но целеустремленно и настойчиво пробивал он гранитную скалу: бюрократические и финансовые препятствия. И наконец 31 октября 1879 года, в день, когда Михаилу Ивановичу исполнилось двадцать девять лет, он получил своеобразный подарок: был утвержден устав «Петербургского общества любителей шахматной игры», за создание которого так долго ратовал Чигорин в своем «Шахматном листке».
На общем собрании членов новоявленного общества председателем был избран некий Корбут (крупный чиновник, игравший роль шахматного «свадебного генерала»), а секретарем общества и его фактическим руководителем – сам М. И. Чигорин.
Однако общество сразу не могло начать свою деятельность, так как, по сообщению «Шахматного листка», «нет полагающихся шестидесяти членов, а пока их тридцать семь!» Но и это препятствие Чигориным было преодолено, и двадцать три новобранца были им найдены. 11 января 1880 года новый шахматный клуб начал свое существование в отдельном помещении на одной из центральных улиц Петербурга.
Шумов немедленно начал поход на чигоринский шахматный клуб. На страницах «Всемирной иллюстрации» он, по выражению Михаила Ивановича, «сетовал», что «петербургские любители не идут в старый клуб, соединенный с Немецким собранием».
Понять чувства Шумова можно: «президент» бывшего шахматного общества даже не был свергнут в порядке «шахматно-дворцового переворота», да и его шахматное общество формально еще не стало «бывшим», а просто перестало привлекать людей. Но Чигорин-то в этом не был виноват!
Шумов сразу попытался дискредитировать чигоринский шахматный клуб, естественно не располагавший такими же условиями, как богатый «Шустер-клуб», и иронизировал в печати, что «просторные комнаты любителям не по вкусу» и им, дескать, «нужно тесное помещение, напоминающее железную клетку Тамерлана». И тотчас состряпал очередную «скахографическую» (вернее – символическую) задачу, в которой черный король (петербургский шахматный любитель) загонялся белыми фигурами (Чигориным и другими руководителями нового общества) в «клетку Тамерлана» (тесное помещение чигоринского клуба), где черному королю делался мат.
Не мудрено, что Михаил Иванович, раздраженный несправедливыми и непрерывными нападками Шумова на два дела, которым он посвятил свою жизнь: журнал и шахматное общество, пришел наконец в ярость и разразился громовым посланием Шумову в № 3–4 «Шахматного листка», в котором, что называется, отвел душу.
Чигорин привел ряд фактов и высказываний, характеризующих враждебное и несправедливое отношение Шумова к нему, подчеркнул, что сам он «не сходил на почву личных дрязг», и закончил свою филиппику так: «Было время, когда вам все поклонялись, и, правду сказать, было это понятно. Но вы, по русской пословице, старитесь, в то время как молодое растет и, разумеется, обгоняет вас. Не вы один подчинены этому закону: как вам известно, та же судьба постигла даже Андерсена. Но вам до Андерсена, как до звезды небесной, далеко. Тот умел понимать свое положение, а у вас чего-то не хватает для этого. Понятно, что выходит. Сунетесь вы сыграть с одним из „новых“, вас побьют, захотят „новые“ что-нибудь сделать, вас не спросят. Вот вы и кипятитесь: и люди выходят не хороши у вас, а дела их еще того хуже…»