— Я не хочу другого Теня, — проворчал граф. — Я к тебе привык. Отойди-ка пока, — отмахнулся он от юноши, — дай-ка нам поговорить.
Юноша покорно отошел на прежнее место.
— Да я привык к тебе, как действительно к собственной тени! Ты со мной столько лет… А теперь хочешь умереть. Ни семьи, ни детей не оставив, уйти…
— Вы не правы, мой господин, — разомкнул в улыбке тонкие губы старый монах. — У меня есть жена — в вашей деревне. Я говорил вам, но вы, наверное, запамятовали… Этот юноша — мой старший сын. Я счастлив, что настоятели нашего братства удовлетворили мою просьбу и меня заменит именно мой сын.
Граф внимательнее посмотрел на юношу.
— Ты знаешь, куда я еду? — спросил он у человека, который стал ему за долгие годы закадычным другом, а не Тенем и не слугой.
— Да, ваше сиятельство.
— Ты знаешь, что я, скорее всего, погибну?
— Да, это возможно.
— И со мной, неизбежно, погибнет Тень?
Монах промолчал.
— Вот что, — решил граф. — Если уж ты решил помереть, то лучше со мной, как и положено Теню, а не где-то в монастыре воткнуть себе нож в брюхо. И нечего посылать мальчишку на верную гибель. Я прав?
— Я уже не могу поспевать за вами…
— Ничего, — улыбнулся граф, — будет возможность — подожду тебя. Я не хочу другого, понятно! Ты — часть меня. Может ты — моя удача, откуда мне знать? Со мной ты — и ничего не случается. Ты отстал — и с Найжелом беда… Мне не нужен другой Тень. Плывешь со мной ты!
Граф развернулся и пошел прочь, думая про себя, что за эти долгие годы малословный монах стал ему почти что родственником.
Наконец корабли подняли якоря и вскоре берег главного орнейского острова скрылся вдали. Ветер был попутный, штормов в это время года не ожидалось, никакие пираты такой эскадре не страшны.
В первый же вечер к стоявшему в задумчивости у перил Роберту подошел верховный жрец. Молча они простояли долго, пока не стало смеркаться.
— А ведь вы стремились на остров Царя Мира совсем с другой целью, — наконец, все так же всматриваясь вдаль, произнес орней.
— Сейчас мною движет только одно — спасение Найжела, — твердо произнес граф.
— Это вам так кажется, — возразил жрец. — Иначе меня бы здесь не было…
— Вы хотите мне помешать? — без особого страха спросил Роберт.
— Напротив, помочь.
— Чем вы можете мне помочь? Там? Если сказано — войдет один, и пройдет один, если достоин…
— А вы считаете себя достойным? — с проснувшимся интересом спросил верховный жрец.
— Плевать, что я там считаю, — усмехнулся Роберт. — Я не могу не пройти.
Найжел ждет помощи.
— Мы все ждем от вас помощи, — несколько загадочно произнес жрец.
Не дожидаясь ответа, пожилой маг отошел от графа, оставив его в одиночестве всматриваться вперед, туда, где еще очень далеко располагался таинственный остров, к которому Роберт стремился много-много лет…
Последнего героя, защищающего цвета Блекгарта, рыцарь верховного жреца догнал у самых границ болот, когда тому оставалось всего несколько ходов до укрепленного замка. Исход игры был предрешен и до этого, но надежды еще оставались — всего-то не хватило чуть-чуть, в цитадели его бы не взяли, отстоялся бы, накопил сил… А так сопротивление было бесполезно и юному послу Арситании оставалось лишь признать свое поражение.
Блекгарт ненавидел проигрывать. Даже в игре. Он отошел от огромного стола с возвышающимися на нем игрушечными горами, лесами и замками — все поле пестрило рыцарями с оранжевыми флажками верховного жреца. Одиноко в северном краю игрового поля маячили несколько рыцарей с синими знаменами сына старейшины старейшин. Там тоже все было ясно.
Полномочный арситанский посол (после памятного события в день свадьбы Гермонды, Блекгарт так и остался в этой должности) поровнялся с окном, приподнял тяжелый ставень и уставился на свинцовую гладь воды, неприметно сливающуюся в дали с серым тяжелым небом. Он ненавидел море и не любил бывать на корабле, но главный жрец орнеев по каким-то своим соображениям ни разу не ступил на землю острова. И чтобы поговорить с ним, приходилось подниматься на борт флагманского корабля и играть в эту дурацкую игру. Собственно, это он погорячился, игра-то как раз не дурацкая, просто сегодня жутко не повезло. Как, впрочем, и в прошлый раз.
— Сегодня что-то произойдет, — негромко, но так что услышали все, находившиеся в комнате, произнес верховный жрец. — Душно очень.
— Душно? — удивился Блекгарт, обернувшись. — По-моему — наоборот.
— В магическом пространстве душно, — улыбнувшись, пояснил жрец. — Вот-вот грянет взрыв. И ваш отец — в самой его середке…
Юный рыцарь быстро подошел к стеллажу, где в хрустальном ларце лежал освященный кинжал отца и всмотрелся.
— Пока все в порядке, — с облегчением выдохнул он, — отец жив.
Восемнадцать дней назад граф Астурский отправился в неизвестность, переступив черту, отделяющую таинственную пещеру, ведущую в легендарный замок, от всего остального мира. Чтобы дойти до живущий где-то там, на острове, в неприступных горах, волшебницы Астазии, и попросить (или заставить) вернуть силу в амулет, надетый сейчас на рыцаря Найжела, пребывающего в рыбьем обличьи. Перед отправлением граф провел освященным ножом по груди и отдал клинок с темной капелькой крови верховному жрецу. Пока эта капелька не свернулась, как заверяет главный орнейский чародей, с отцом все в порядке, он жив.
— Может, — предложил сын старейшины старейшин Айвар, — послать одного из тех негодяев, что мы специально взяли с собой? Возможно, проход уже безопасен? Тогда мы пошлем отряд на помощь графу Роберту…
К походу подготовились основательно. Из разбойников и убийц, заключенных в темницах орнейской столицы и перспектива у которых была одна — петля, была отобрана группа добровольцев-смертников. Граф, отправляясь в таинственную пещеру взял с собой посох жреца и должен был вонзить его в землю в тысяче шагов от входа. И в первый же день за этим посохом был отправлен первый преступник — если б он вернулся с посохом, он был бы помилован, да еще щедро вознагражден.
Его возвращение означало бы, что проход открыт для всех. Но он не вернулся. Не вернулись и те, что были отправлены в пятый, десятый и пятнадцатый дни — остров крепко хранил свои тайны, пройти мог только достойный. И граф Астурский шел. Уже восемнадцатый день. Но он жив, о чем красноречиво свидетельствует его капелька крови на освященном кинжале.
— Вряд ли это имеет смысл… — возразил верховный жрец. — Но если ты хочешь, Айвар, то отправь. Там этих кандальников еще достаточно?
— Более чем…
— Ну, отправьте, отправьте…
Безделие и ожидание начинало, похоже, утомлять не только Блекгарта.
Оруженосцы переставили фигурки на поле — Айвар тоже проиграл.
— Благодарю вас за доставленное удовольствие, — произнес Блекгарт и развязал кошелек, чтобы достать золотые. — Пойду прогуляюсь по берегу, посмотрю как там и что…
— Езжайте, — в ответ на вопросительный взгляд произнес Айвар, — я еще побуду здесь…
Блекгарт вышел из зала, спустился в шлюпку и вскорости спрыгнул на каменистый берег. За время пребывания на острове лагерь приобрел какой-то домашний вид — валялся мусор, на кустах развешано выстиранное белье… В дали доносился пронзительный женский крик: кто-то вызвал недовольство строптивой маркитантки…
И над всем царит напряженная атмосфера ожидания — никто из воинов не знает, что будет, если граф Астурский дойдет и магический барьер рухнет. Никто не может знать — каких монстров разбудит граф и что может выскочить из таинственного зева пещеры, которая ведет к сердцу острова.
Блекгарт неожиданно для себя повернул в сторону и направился не к своему шатру, как собирался, а к тропе, ведущей к пещере, где скрылся восемнадцать дней назад отец.
«Душно очень», — звенели в голове юноши слова верховного жреца. Душно…
Где-то у шатров жарили оленя — до Блекгарта донесся аппетитный запах. Лес вокруг скал, закрывающих проход к таинственному замку, был благодатен для охоты.