— Несмотря на тело, поношенное пьянством и похотью, с прискорбием вынуждена поставить неутешительный диагноз — будет жить. Но мы может это исправить, у меня есть расчудесный яд!
— А если без приколов из детского сада?
Эмбер тут же скривилась:
— О да, продолжайте беседовать, будто меня здесь нет или я охромевшая лошадь… — движение иглы заставило ее осечься. — Ты там платье шьешь или меня зашиваешь⁈ Сколько можно возиться⁈
— Сколько пожелаю! Сиди смирно, пока жгучелистом не натерла… — холодный тон Киары подсказывал, что она потихоньку входит в свой «рабочий» режим.
Эмбер заскрежетала зубами, готовясь ответить на оскорбление, но оценив мое лицо, смиренно выдохнула. Стараясь не выдавать дикую боль из-за орудующей в спине иглы, она попыталась отвлечься разговором:
— Как в замке прошло? Твой подарок виде «вазелина» сумел умаслить Куролюба?
— Вазелин для моей жопы нужен был и вообще это фигура речи… Как-как, каком к верху, не видишь что ли? Разбитый нос, пара истерик, и до-о-олгая «экскурсия» по темнице, с подробным перечислением кого, где, и через какое место казнили… Любит он прозрачные намеки, понимаешь.
— Тебя предупреждали! Я говорила, компромиссы — чересчур сложные материи для старого болвана! Чудо что ты живым ушел, а не на воротах болтаешься! Твое счастье, — Грисби инспектора убоялся…
— Пф, когда это он страдал здравым смыслом? — вклинилась Киара. — Уверена, где-то в его голове есть отдельный орган, отвечающий за тягу к самоубийству…
— И бревно в ушах! — активно закивала Эллис. — Заглушающее голос разума!
Отлично, теперь они объединились… Женская солидарность. Трансформеры недоделанные!
— Ну-ка нахрен! Обе обломитесь — он согласился! Слуги уже к озеру посуду потащили, к свадьбе подносы надраивают.
Долгая тишина прервалась писком особистки, когда игла ведьмы вонзилась слишком глубоко.
— Нет, я знала что мой блестящий план поможет тебе выйти живым из замка, но чтобы сработать полностью… То есть как, «согласился»⁈ Совсем⁈ Вот так сразу⁈ Свадьба⁈
Киара недоуменно кивнула, присоединяясь к вопросу. Судя по замысловатым движениям иглы, она на спине кружева выводила. Походу, она и не раны зашивает, а просто иголкой тычет. В отместку.
Ладно, хрен с ней. Спасибо что вообще согласилась Эмбер осмотреть да с ранами помочь. Ведьма-ведьмой, а в медицине куда лучше местных «аптекарей» разбирается. Поди целые штабеля трупов потрошила, выучиваясь. И не только трупов.
Наградив Киару долгим взглядом и добившись, чтобы она бросила иголку и вернулась к мазям, я начал пересказывать свои утренние похождения. Про то, как стращал Грисби инспектором, как вразумлял синевласку, как спорил с Клебером, как переписывал письма Аллерии, которые послали аж сразу тремя птицами.
Но если девушек занимал вопрос, как мне удалось уломать Грисби со свадьбой, то меня больше беспокоило чувство странной пустоты. Не из-за воспоминания о зареванной синевласки, проклинающей меня на все лады, а из-за нависшей над кроватью Эмбер, чьи перебинтованные пальцы прижимали скомканную рубашку к груди.
Разве я не должен бегать по городу, сшибать башкой столбы, и вызывать инспектора на дуэль? Или хотя бы голову пеплом посыпать, виня себя в случившемся? Где злость, отчаяние, жажда мести? Хрип долбанной рации, наконец⁈
Почему перед казнью у меня сердце в истерике ходило, а сейчас молчит? Вот же она, маленькая, худая, измученная — чего же я ничего не ощущаю? Оттого что задача выполнена? Заложник эвакуирован, а дальше пусть медики разбираются? Серьезно⁈
А ведь будь на ее месте Гена, я бы всю площадь положил, лишь бы его вытащить. Перед возможностью потери пацана, все демоны с инспекторами дружно отправились бы нахрен. И самое паршивое, я даже знаю почему — заносчивых девчонок в моем взводе не водилось, а вот наивных пацанов хоть отбавляй.
Молодец, лейтенант! Кинолог хренов — так надрессировал сам себя избегать эту чертову рацию, что в натуральную собаку превратился! Ай… Кого обманываю, у собаки человечности больше. Она любить может. Или хотя бы обижаться… А я только руками дергаю да ногами шевелю, нихрена при этом не испытывая.
Кроме страха перед собственной шизой в виде чертовой рации.
Хреново оно, без хрыча. Каким-то непостижимым образом он всегда умудрялся меня расшевелить. Может он специально меня доставал, а? Звучит надуманно, но от такого маразматика станется.
Мой долгий пересказ подошел к моменту с письмом к Аллерии, как в комнату ворвался запыхавшийся Гена вместе с ряженной в мужскую одежду вампиршей.
— Сир, там… Там… Там! Вы должны были это слышать, сир, там… — все махал он руками, то ли пытаясь унять сбившееся дыхание, то ли показать где находится «там», покуда не заметил полуголую Эмбер.
Я ожидал, что особистка закатит истерику и с воплями выгонит оруженосца, но она лишь презрительно скривилась, даже не пытаясь прикрыться. Видимо, в ее глазах бастард даже за мужчину не воспринимался. Но вампирша была иного мнения — она будто невзначай собственным телом загородила особистку от взора пацана. На ее лице не дрогнул ни единый мускул, но выпяченная грудь так и кричала: «сюда надо смотреть, придурок!». Что-то схожее, я видел в рыжей «дылде», когда она была теснилась к прыщу…
Мда. Даже у нее человечность есть… Ревновать умеет.
Устав слушать блеяние смущенного Гены, строчившего извинениями как из пулемета, я потер сонные глаза, с трудом вспоминая, где они шлялись и чего такого могли услышать. Вроде бы, перед походом в замок, я послал их на площади крутиться. Вернее, оруженосца послал, а вампиршу в охрану приставил. В замок его тащить было опасно, с Грисби могло по-всякому получиться, а просто так не оставишь, — увяжется. Вот и пришлось «на разведку» отправить. Или на свидание, если судить по довольному блеску очков телохранительницы.
— Ладно, хорош краснеть, Эмбер чужих не кусает, только своих… Чего вы там услышали? Опять бренди нахаляву разливают? Коммунизм объявили? Человек-газета на диету садится?
Услышав про глашатая, Гена резко возбудился, но тут же отрицательно помотал завязочками в волосах и снова взялся размахивать руками, вопя про «такое». Выслушав пару ласковых, он и наконец сменил пластинку. Дрожа от возбуждения коротышка выскочил в центр комнаты и надул щеки, подражая жирному глашатаю:
— Сего дня, его судейство, уполномоченный пустым троном… — тонкие руки устремились в сторону, в драматическом жесте указывая на пустую сцену. — При полном одобрении светлейшего князя, Жимира Рорика «Искупителя»… — описав круг, ладони легли на плечи. — И заверении печатью Гранд-лорда… — Гена принялся вращать плечами, то ли делая разминку, то ли изображая курицу. — Назначил верного служителя его судейства и присяжного сира, Себастьяна Перейру «Тихого»… — ладони спустились с плеч, и устремились к поясу. — Пожалованным хранителем города, от имени и под протекцией пустого трона!
Глядя, как пацан едва не рычит от восторга и двигает тазом, я не выдержал:
— Так, во-первых, отставить эпилептический припадок! Или стриптиз или как вы, молодежь, эту херь называете⁈ Где ты таких глашатаев видел⁈ А во-вторых… Во-вторых… Господи, ну и идиотское же имя выбрал… «Тихий», блин… Шептуном бы еще называли.
Пацан недоуменно переглянулся с аутисткой, точно так же, как и Эмбер с Киарой.
— Так, ладно, пофиг. То, что человек-газета какую-то фигню зачитал, это я понял. А вот с остальным пока не очень. Какой еще «хранитель»? Это как дневальный или кто? Или это как князь деда за салоном приглядывать ставил?
— Сир, Алексис говорит…
— Так, блин… Давай по порядку — кто такая Алексис⁈
— Кхм… Сир, вы ее аутисткой нарекли.
— А-а-а… — я поглядел на флегматичную вампиршу.
Даже у нее имя есть. Завидно.
— Обезоружил он нас. — резко оборвала Эмбер, надев мягкий корсет через голову и начав возиться со шнуровкой. — Мечи в ножны, когти в вырваны, и кляпом в рот по самый хвост.