Послышался грохот и дребезг разбивающегося стекла. Через минуту чудик вернулся, сжимая в руках склянку с серым порошком:
— Особенности благородной службы... — заявил он, посыпая вяленое мясо порошком. — Скудоумные лорды могут сколь угодно заявлять, о своей просвещенности, и причинах, по которой они нанимают таких, как я, но правда всегда одна — им просто нужны писцы и лекари. Ну и престижно, разумеется. Какой же ты лорд, если у тебя нет собственного «седого пиявочника»?
Скармливая посыпанное порошком мясо очередной крысе, он долго жаловался, что большую часть всех занятий и библиотечных полок в «храме всезнания» занимала справочная информация о ядах и методах борьбы с ними. Мол, уж больно любят феодалы друг-друга «экзотическими специями» угощать.
Ни через минуту, ни через десять, ни даже через час — крыса так и не померла. Недовольно попискивая, она сожрала весь платок, но даже не почесалась. Нагадила только.
— Офигеть! Мужик, ты просто волшебник натуральный!
— Но-но! Попрошу без гадостей! Я сын знаний, а не безграмотный колдун! Я свои способности получил путем познания, а не по воле слепого случая!
— Да пофиг! Давай, тащи еще противоядия!
— М-м-м... А это все, что есть. — он поставил на стол полупустую склянку серого порошка. — У меня тут не магазин диковинок, как изволишь видеть.
Уже предчувствуя недоброе, я осторожно уточнил, где можно достать еще этих водорослей.
— У алхимиков, быть может, водится пара склянок, но вряд ли больше. Сам же прочел — Мантикорка лишь в теплых озерах живет — отнюдь не самая распространенная отрава. Зачем так изгаляться с ядом, когда достаточно выжать сгнившую крысу и подмешать трупный сок в вино с пряностями? К слову, а откуда у тебя отравленное мясо? И как ты понял, что оно отравленное? Знание за знание!
— Да никак... Опыт показал.
Блин! И че теперь делать? Бывал я как-то у этого Скального «зада» — то еще «райское местечко». Как казенный санаторий, но вместо пьяных полканов — злобные сумпурни и еще куча всякой гадости. Уж проще тогда до Молочного холма податься. Впрочем, что я оттуда принесу? Караван по такому снегу не провести, а пока я буду бегать от города к городу, собирая по паре склянок...
— Ладно. Спасибо, что ли... — невесело хмыкнул я, поднимаясь с табурета.
— Не стоит — мне было любопытно. Куда как забавнее, нежели натирать диким перцем седалище хвостатой воровки или бесконечно читать вслух письма покойной жены этого жирного неуча...
— Перцем-то зачем?
— А нечего крыс воровать! Я понимаю серебро столовое, но моих пищалок?!
Едва я приблизился к двери, как заслышал недовольное покашливание.
— Знание за знание! Я обязан узнать, почему «гвозди» так странно реагировали на твою кровь! — поставив на стол пустую склянку, он достал пыльный ножик и, плюнув на него, вытер о рукав.
Ладно хоть мочой не смазал, а то и такое встречается.
— Нет уж, у меня с собой! — фыркнул я, извлекая ржавую чесалку.
Если уж после двух лет бритья я ничем от нее не заразился... Услуга за услугу, хрен бы с ним.
Вечерняя мгла, занесенная снегом стоянка караванщиков, снежные холмы на поле перед городом, что скрывали под собой останки погребальных костров... Подходя ближе к воротам, я вновь ощутил подступающую тошноту — достал меня этот город! С осени тут кукую, а говна нахлебался — на батальон хватит.
Ну кто такой редкий яд-то использовал? Не Грисби и не князь. Барон мог бы, да он уже четвертован, — во всяком случае, так Аарон заявил. Стюард тоже помер, рыжему все это нафиг не нужно. Даже капитан на том свете. Кто-то из подручных барона? Какой-нибудь вассал? А нахрена ему это? Заговор-то уже провален.
И самое стремное — я так и не узнал, как же барон все свои ухищрения провернуть умудрился. Нет, понятно, что у него была своя агентурная сеть в городе, но... Уж больно четко она работала. Как часы прямо. И какого черта она до сих пор функционирует, продолжая гадить в тапки? Тот, кто отравил припасы, и тот, кто заставил стюарда перегрызть себе вены — действуют заодно? Если да, то ради чего?
Впрочем, черт с ним — проблемы нужно решать по мере поступления. Тем более, что все может оказаться куда проще — мало ли говнюков на свете, что готовы травануть полгорода, лишь бы разбогатеть на спекуляции?
У самых ворот мрачно кренилась старая телега. Рваной мешковины, занесенной свежим снегом, не хватало, чтобы полностью скрыть содержимое повозки от мира. Снежинки безразлично ложились на безвольно свисающие бледные ручонки и даже не помышляли таять.