После свистопляски с отравленными припасами и едва не вспыхнувшим бунтом, у сотника накопилось слишком много близких сердцу слов, с которыми он очень спешил познакомить диверсантов. Задумчиво поиграв бровями, он решительно кивнул и отправил одноглазого дружинника с парой самых крупных городовых ломать дверь на балконе.
Мне захотелось проворчать что-нибудь едкое про его готовность рисковать жизнями солдат ради своих интересов, но понимание, что я ничем не лучше заставило подавиться приливом собственной праведности.
Пока первая группа гремела на втором этаже, остальные тщетно пытались выдрать решетки с красивых окон. Немногочисленных казенных рогачей сожрали еще во время моего похода за водорослями, а силенок высоких мужиков явно не хватало. Деревянный фасад оказался не более чем косметикой, а настоящий корпус здания держался на чем-то значительно более крепком, во что и были посажены прутья. Бетон, кирпич или еще какая хрень.
Прикинув хрен к носу, я взял оставленный дружинником плащ и уединился с ним в переулке, стараясь игнорировать недоуменные взгляды северян.
— Настучишь одноглазому — скажу что это ты сделал, понял?! — пообещал я ошарашенному Гене и, застегнув пуговицы на ширинке потащил обоссанный плащ обратно к окнам.
Завязав тряпку узлом на прутьях и вставив в него копье, я скомандовал переглядывающимся стражникам закручивать древко. Непонимание и сомнения в моей психической полноценности уступили место шоку и удивлению, когда прутья со скрежетом начали сгибаться друг к другу.
Вскоре арматурины вогнулись настолько, что через них вполне смог пролезть даже северянин.
— Колдовство... — только и ахнул сотник, оглядев бесповоротно испорченные прутья. — Да как это у тебя всегда получается?! Ты где всему этому научился?! Чтоб собственную ссанину и заговаривать!
— Оружейку на тревоге заклинит — не такое выдумаешь... Что встали? Окно выбили и засов с двери сняли! В темпе, в теме! Первую группу досуха не высосали...
Опасения по поводу того, как бы местные не уверовали в чудодейственные свойства моей мочи, уступили место беспокойству за штурмовую группу. Поднятый ими грохот и выбитая дверь балкона играла нам на руку, отвлекая потенциальную засаду от парадного входа, но в то же время подставляла их самих.
Моя проклятая привычка предпочитать меньшие потери большим — работала чисто инстинктивно.
Едва пролезший сквозь разбитое окно стражник снял засов с главной двери, как та тут же впечаталась в стену под напором увесистого валенка. Расправив плечи и пафосно вытащив короткий меч из ножен, рыжий великан заревел на всю улицу:— За Простор!!!
Под кислые мины собравшихся горожан, северяне подхватили патриотичный клич своего командира и бурным потоком устремились за выбитую дверь. В салоне немедленно послышался звон битой посуды и дребезг разбиваемый стекол.
Странная присказка местных про северян в гончарной лавке получила неожиданное объяснение.
— Ты-то куда? — ухватив рванувшего Гену за рукав, я вернул его обратно. — Не рыпайся. Хватит с нас приключений за этот месяц. Пусть сами отрабатывают.
— Сир, но... А если им потребуется подмога?!
Энтузиазм в голосе Гены сопровождался любопытным взглядом рыжей девчонки, с блестящим железным жетоном на меховом воротнике, наблюдавшей за всем из толпы.
— Эх ты... Настоящую рыцаршу на какую-то дуру размениваешь.
Пусть и симпатичную.
Пацан попытался отмазаться, что не понимает о чем я, старательно не обращая внимания на юную зрительницу позади, но я лишь махнул рукой. В кои-то веки вышло не лезть на рожон и предоставить работу другим — черта лысого я позволю юношеским гормонам испортить сей долгожданный момент!
Тем временем шум в салоне все нарастал. Топот десятков сапог и грохот выбиваемых дверей то и дело дополнялся фразами в духе «нашел!» и «а нет, это вешалка». Заподозрив неладное, я наконец не выдержал и пошел самолично выяснять причину, по которой в округе не наблюдается пары насаженных на копья вампирских задниц.
Некогда чистый и убранный торговый зал встречал грязными лужами растаявшего снега и черепками разбитой антикварной посуды с опрокинутых полок и стеллажей.
— Ищите! Носом землю ройте, сыны собачьи! — разгневанно ревел где-то в глубине рыжий великан. — Рожи сворочу, ежели не сыщете! До самой весны башню сраками подпирать заставлю!
Поглядев на нервного Гену, я тихо выматерился и уже предчувствуя неладное, миновал прилавок и вошел в жилую часть дома. Сотник нашелся в просторной гостиной, усердно долбя куском карниза по широкой окованной двери ведущей, по видимому, в подвал. Остальные бородачи носились по дому как в жопу ужаленные, гремя шкафами и заглядывая за занавески.