Продемонстрированная трехпалая лапа привела заказчицу в неистовство, и она немедленно выдала и «подписульку», и «чаевые», и еще принялась виться вокруг меня, зазывая вечером на «палку чая». Получив все необходимое и отказавшись от лишнего, я все же решил пройтись вместе с девицами до хозяина салона. Мало ли, может, и он мне деньжат подкинет? Не за бабайку, так хоть за молчание. Все-таки подобная тварь пробралась в такое дорогое заведение... Попахивает скандалом!
— Ах, починили... — неприлично толстый мужчина в безвкусном пурпурном френче закивал козлиной бородкой.
Прислонившись к барной стойке, я без интереса глядел то на стушевавшихся дурочек, то на полуголую барышню, исполняющую на сцене заунывные песни. За столиками немногочисленные по случаю раннего времени посетители без интереса потягивали выпивку да изредка лапали официанток.
Похоже, на втором этаже у них что-то вроде главного зала. А вообще... Хорошо тут, уютно. Не то, что у нас!
— Слышал? Тебя починили! — хозяин салона постучал позолоченной тростью по пересохшему фонтану в центре зала и прислушался.
Не знаю, что ему там ответили, но после беседы с мрамором он пришел в еще большее негодование:
— Вы потратили целый час моего времени на неуместные вопросы, затем выклянчили инструмент, потом надбавку, а теперь смеете лгать прямо в лицо о якобы исправном водопроводе?!
— Но котелок работает...
— Котел, грязь хвостатая! Банный котел стоивший целое состояние!!! В котелке твоего пращура за излишнюю дерзость и стоеросовую тупость сварили! И я искренне опечален, что те чудные времена безвозвратно ушли! — раскрасневшись от собственных воплей, он утер пот со лба.
Блин, похоже, надолго...
Горестно вздохнув, я положил отрезанную трехпалую руку на прилавок и, игнорируя ужас в глазах дамочки в платье французкой горничной, жестом заказал выпивки. Мутноватый стакан какой-то фруктовой гадости отдавался противной сладостью, но неплохо шел под заунывные мотивы певицы. Ей бы гитару, да песенок других... Да «Караван» из ее уст я бы послушал.
Из воспоминаний о далеких горах меня вырвал дикий визг.
Визжала синеволосая. Подтащив ее к огромной трубе у стены и держа за шкирку, словно беззащитного котенка, хозяин раз за разом принялся колотить девчушку головой о металл. Судя по бесстрастным выражениям на лицах персонала и безразличию посетителей, женский плач и гулкие удары интереса не вызывали. Даже одноглазая лишь уставилась себе под ноги, сжимаясь при каждом звуке.
Ну да, зачем лезть. Не твое же дело. Сиди себе, жди спокойненько...
А хер там! Не в мою, блин, смену! Вообще охренели, черти средневековые!
Отбросив стакан, я схватился за дубину, но остановился на полушаге.
Воздух вокруг трубы словно уплотнился, обретая некую причудливую форму. Козлоподобный хозяин истошно завопил, когда его живот взорвался гротескным фонтаном, орошая зал потоком крови и внутренностей. Развалившись пополам, еще живой мужчина распластался по полу, тщетно силясь собрать свои органы обратно.
Тем времен у трубы все более и более явно возникает некое прямоходящее существо. Продолговатые крабовидные клешни, торс, усеянный целым ворохом пугающе привлекательных женских органов, и козлиная голова, невероятная в своей противоестественности.
Постукивая кривыми копытами и щелкая клешнями, чудище до самого потолка возвышалось над волшебницей. По розовым чулкам зареванной девушки побежала золотистая струйка.
Попробовав длинным раздвоенным языком воздух, существо по лошадиному фыркнуло и безжалостно завизжало:
— Хру-у-усть!!!
Зажимая уши и глядя, как все бокалы да бутылки разлетаются на мириады осколков, мне вдруг очень захотелось перекреститься.
Глава 5: Психоанализ для чайников.
Зал походил на муравейник, от души политый керосином. Самые умные ломятся в двери, те, что поглупее, пытаются выдрать оконные решетки. Ну а самые отбитые...
— Я требую объяснений! Я подам жалобу князю! Я желаю немедленно переговорить с...
Клешня, блеснувшая в свете роскошной люстры, мгновенно отделяет голову от тела. Подвыпивший посетитель так и остается стоять с поднятым вверх пальцем, пока из его шеи бьет кровавый фонтан.
Впрочем, я оказываюсь еще большим дураком, чем остальные. Вместо того, чтобы немедленно свалить к лестнице, я, за каким-то хреном, ломлюсь к поломанной волшебнице.
— Б-бог... Э-это бог... В-великолепный в своем безобразии... — бубнила она себе под нос, сидя на полу и качаясь в такт истошным визгам твари.