Но больше всего Энакина раздражал не объём проблем, а то, что он знал, как их решать, но даже Оби-Ван отмахивался от его слов и попыток что-то изменить, ссылаясь то на мифический долг, явно предполагающий сворачивание шеи по чужой глупости, то на отсутствие полномочий решать такие вопросы.
Ещё несколько недель назад, когда они только начали принимать участие в военных действиях, Скайуокер пытался спорить, что-то доказывать, объяснять на пальцах очевидные ему вещи, но наткнулся на полное непонимание. Кеноби и другие магистры и генералы просто не воспринимали его слова. Простые и очевидные для него решения виделись им глупостью и прожекторством неугомонного мальчишки. Даже победа над Дуку (а он точно знал, что победил и мог бы убить лидера сепаратистов, если бы не угроза учителю) не принесла юноше никакого особого уважения и авторитета среди старших джедаев. Все посчитали это простой удачей, проявлением воли Силы, стечением обстоятельств - чем угодно, кроме заслуги самого Энакина.
Отчасти он с этим даже соглашался - видения, преследовавшие его с того дня, смутные сны и неожиданные озарения прямо в процессе какого-то дела раскрыли перед ним горькую, но предельно ясную правду: раньше он и правда был совершенным неумехой и слабаком, машущим световым мечом, как ребёнок подобранной палкой. Понимать Силу, управлять ею, контролировать собственные эмоции, видеть картину целиком и обращать внимание на детали, кажущиеся сперва незначительными, - ничего из этого он толком не умел.
Раньше.
Он и сам думал, что не иначе как лично Сила взялась за его обучение, видимо, посчитав Оби-Вана недостаточно компетентным. Но ведь это не отменяло того, что теперь всё изменилось. Он уже не глупый ребёнок. Он, как минимум, сильнее большинства старших джедаев! Навыки Джуйо никуда не делись, наоборот, он старательно и упорно совершенствовал своё владение этой формой, приучал к ней тело, доводил рефлексы до автоматизма, совершенствовал ментальную концентрацию, необходимую для той части формы, что проходит в Силе! Многие часы изнуряющих тренировок, украденные у сна и отдыха, медитации, упражнения с телекинезом и сканированием Силой - он уже сейчас мог осознанно чувствовать… Видеть! Сотни и тысячи огоньков одарённых по всей галактике и даже находить среди них нужные! Он читал эмоции и даже поверхностные мысли полноценных рыцарей как открытую книгу и мог закрыться от их взора сам. Он научился техникам исцеления. Он… Он уже был много больше, чем простой падаван!
Но всё это с грохотом разбилось о банальное нежелание учителя с магистрами слушать. И слышать.
Они все были слишком заняты, слишком озабочены, слишком уверены в своей непогрешимости… Слишком много ‘слишком’! На попытки настаивать следовала лекция о непочтительности, на попытки убедить отвечали недоверием и подозрительностью… Нет, что-то продавить удавалось, но так мало… Только, наверное, клоны сразу воспринимали его слова и советы серьёзно, но от них мало что зависело. Иногда у Энакина проскальзывала мысль обратиться к канцлеру, тот ему симпатизировал и, скорее всего, мог бы понять. По крайней мере, раньше у него всегда находились и слово, и совет, помогавшие молодому джедаю, но… Скайуокер не хотел больше жаловаться как ребёнок, а ещё он понимал, сколько по-настоящему колоссальной ответственности и проблем сейчас свалилось на плечи немолодого уже мужчины, возглавляющего Республику. В таких обстоятельствах лезть к нему с обидами на невнимание взрослых было бы просто до отвращения стыдно.
Потому парень молчал, скрывая от посторонних свои чувства и сжимая тисками воли рвущееся наружу застарелое раздражение.
Между тем Кеноби, мастер Сиррус и капитан Гиллмунн наконец закончили вялотекущее обсуждение на тему ‘что происходит, и чем это нам грозит’, как и ожидалось, не приняв никаких нужных решений. Энакин плохо знал Сирруса, и на его взгляд тот был совершенно ничем не примечательным джедаем. Одного этого юноше хватало, чтобы не удивляться его отношению к словам клона. А вот капитана Гиллмунна Скайуокер не понимал категорически. Тот был лидером прореспубликанского движения на планете, вёл вооружённую борьбу против Стратуса ещё до прихода на планету войск Республики, но совершенно не пытался сделать хоть что-то для укрепления линии фронта, в точности как Оби-Ван ратуя только за непрерывное наступление. Кроме того, у молодого джедая создавалось впечатление, что тот не очень-то спешит драться. Он испытывал искреннюю неприязнь к сепаратистам, честно желал оставить планету в руках Республики, но при этом, где бы ни шло наступление, он и его бойцы всё время оказывались за спинами клонов. Солдаты в белых доспехах гибли десятками, а ополченцы Джабиима только и делали, что важно разгуливали в тылу с оружием наперевес. Это… Напрягало.
Бывший раб очень не любил тех, кто пытается ездить на чужом горбу…
- Энакин, а что думаешь ты? - негромко обратилась к нему Обри Уин - падаван Сирруса.
Невысокая девушка, едва достающая Энакину до плеча, сияла в Силе ровным мягким светом, и откровенно нравилась юноше. Не так, как Падме, конечно, но нравилась. С ней было приятно находиться, разговаривать, да и просто любоваться миловидными чертами лица. Обри нельзя было назвать ослепительной красавицей, но было в ней что-то, заставляющее проникаться невольной нежностью и теплотой. Может, причиной были высокие скулы и узкий разрез глаз, придающие внешности джедайки немного экзотичный оттенок. А может, всё дело было в волосах, то и дело норовящих выпасть из собранной на затылке кисточки, что выглядело очень мило и забавно. В любом случае, причины Энакина не сильно волновали.
Кроме того, пусть как боец ученица Сирруса не блистала, зато была весьма талантливой целительницей, а это вызывало у Скайуокера большое уважение. Он сам с недавних пор убедился, сколь сложно и требовательно к одарённому это направление дара.
- Я уже говорил, - тяжело вздохнул парень, плотнее укутывая Силой свои реальные эмоции, - я считаю, что мы должны остановить наступление и закрепиться на удобных позициях, в первую очередь прикрыв линии снабжения от возможных нападений и ожидая, пока погода не придёт в норму.
- Верно, падаван, - усмехнулся в усы Кеноби, услышавший разговор. - И я тебе объяснил, что мы не можем сидеть тут несколько месяцев, пока сепаратисты оккупируют одну планету Республики за другой.
- Я помню, но моё мнение от этого не меняется, - спокойно ответил Энакин, у которого с языка просились куда более острые выражения и эпитеты.
В частности, очень хотелось напомнить, что сейчас и здесь как раз Республика выступает в роли оккупанта, так как жалкие несколько сотен людей Гиллмунна ну никак не смотрятся по сравнению со всем остальным населением планеты, единодушно поддерживающим Стратуса. Но юноша сдержался… Который уже раз с начала всей этой войны…
- Почему? - Обри моргнула, в Силе переливаясь лишь искренним желанием понять позицию товарища.
- Потому, что мы уже исчерпали свои возможности к удержанию занятых территорий. Если мы продолжим расширять контролируемый периметр, то скоро сепаратистам не потребуется даже относительно равных сил для победы, они просто перебьют отряды по одному до того, как мы успеем прислать помощь, - своими словами повторил он именно то, что пытался донести до командиров несчастный Альфа. Клон благодарно кивнул, но эффекта объяснение всё равно не возымело.
- Я помню, Энакин, - опять улыбнулся Оби-Ван, даже не скрывая в эмоциях, что он воспринимает слова ученика пустым паникёрством. А ведь ещё полугода не прошло, как он же вечно пенял подростку на страсть к чрезмерному риску!
‘Друг называется…’ - вяло шевельнулась в мозгу парня досадливая мыслишка.
- Ну что ж, будут какие-нибудь предложения, как нам избежать обрисованных проблем? Кроме отступления, - уточнил Кеноби, выразительно покосившись на своего падавана.
Скайуокер прикрыл глаза, успокаивая эмоции. Последнее время ему часто снились сны о войне. Битвах на земле и в космосе, с использованием дроидов и без. Он очень смутно понимал, кто и с кем дерётся, кажется, речь шла о войнах прошлого, где участвовала Республика и джедаи, но полной уверенности он не чувствовал: ведь далеко не всегда на той стороне, с которой он наблюдал, бились носители разноцветных световых мечей, нередко он видел лишь красные. И всё же, даже многое забывая после пробуждения, он уже не мог смотреть на некоторые действия своего наставника без острого желания дать ему в морду… И что-нибудь сломать… Потом запихать в контейнер с бактой, сдать в госпиталь и остаться командовать единолично. Иногда витая в фантазиях, он буквально физически чувствовал, как ему будет приятно познакомить свой кулак с носом учителя. Он понимал, что это очень плохой признак, но ничего не мог с собой проделать - только так удавалось хоть немного притушить осточертевшее раздражение.