Брат побывал у нас на новый год, был добр и весел в преддверии грядущего крестового предприятия и подарил мне подарок — в кои-то веки настоящие деньги, несколько новеньких серебряных денье из собственной суммы, пожалованной к Пасхе отцом. Впервые у меня на руках появились звонкие монеты. Из опасения, что отец найдет их и отнимет (обоснованного только потусторонним чувством, что мессир Эд рад будет отнять что угодно, мне дорогое) я запрятал деньги в тайничке в матушкиной комнате, где между бревнами за линялым гобеленом была широкая щель, забитая паклей, и мысленно перевел их в разряд «запаса на черный день».
Весна выдалась прекрасная — веселый месяц май в веселой Шампани стал еще веселее вследствие отъезда моего тирана. Виноградники наши, о которых заботились меньше, чем на землях черного аббатства, были разбиты на землях, изначально для этого вовсе не подходивших, но господин Амелен прикупил к Пасхе пару бочонков дешевого бургундского по 13 денье, которым мы с Рено изредка втихую наливались почти допьяна — потихоньку вынося его из погреба в маленьком кувшине и блаженно распивая на солнышке. Пасхалия была чудесная, птицы пели без умолку, трава пестрела цветами, и даже Рено казался отличным парнем, веселым и понимающим. Еще одна радость весны 1208 года — я получил на именины свои первые штаны, не бесформенные мужицкие кальсоны на веревочке, а настоящие облегающие толстые шоссы с поясом и завязками, и к ним — крепкие брэ.
Как раз во время такой вот попойки Рено — он здорово вытянулся за зиму, догнав и едва ли не перегнав в росте моего брата, уступая ему только в крепости сложения — предложил мне занимательный план. Молодой дамуазо в расцвете сил (даже прыщи у него прошли, как он и предсказывал, только зубы не отросли заново), несомненно скучал, проводя самые веселые денечки в году в такой глуши, почти что в одиночестве, потягивая дешевое вино за сараями в компании двух провинциальных отроков вроде нас с тобой, возлюбленная. Со своей Аликс он рассорился насовсем — в деревне поговаривали, после того, как она от него забрюхатела; но сам Рено на эту тему отказывался разговаривать, я знал только, что отец как-то вечером, после посещения пары мужиков, без конца кланявшихся и заикавшихся от смущенья, взял Рено за плечо, отвел его на конюшню и там отделал вожжами не хуже, чем порою меня. Бедный дамуазо проболел после этого целый день, я носил ему за пазухой кусочки печенья со стола и искренне ему сочувствовал, потому что хорошо знал подобные злосчастья. После этого мы с Рено даже как будто сблизились — он стал разговаривать со мной, почти как с равным, а я из благодарности не лез к нему в душу, когда он видимо тосковал, взглядывая в сторону деревни.
Рено было скучно — вовсе неудивительно! Даже я, разморившись на солнышке, мечтал о веселых развлечениях. Но если у меня таковая потребность исчерпывалась тем, чтобы выпить еще кувшин вина и съездить верхом посмотреть, как мужики строят новый мост через речку, или, проскакав по мелководью, посмеяться над визгом обрызганных прачек из деревни — Рено, видевший в жизни куда больше интересного, подобными провинциальными радостями удоволиться не мог.
Ярмарка святого Кириака сейчас идет, говорил он мечтательно, почесывая под мышкою. Вместе с нами за сараями валялись разомлевшие псы, высунув красные языки до земли и улыбаясь по-собачьи. Порою они выкусывали блох, смешно задирая носы над зубами, и я на них радовался.
Ярмарка святого Кириака — одна из самых веселых! А знаешь ли ты, почему? — спрашивал Рено, давя в волосах злобную вошь с ловкостью не хуже собачьей.
Нет, отвечал я, не знаю — откуда мне знать? Я ж на ярмарке ни разу не бывал.
Так и не побываешь, если всю жизнь за сараями прятаться, хмурил Рено черную бровь. Ярмарка, брат, это чертовски весело. И не слушай ни разу, что там отец Фернанд за ерунду говорит — никакого в ней нет греха! Подумаешь, веселятся люди да торгуют. С чего это кюре взяли, что все торговцы в ад попадают? Монахи вон тоже торгуют, знаешь, кому половина торговых путей по Сене и Марне принадлежит? Аббату Сен-Жермен-де-Пре, который доброе винишко до самой Нормандии сплавляет, и не бесплатно! А бургундские монахи из Беза и Сен-Дени сами ярмарки устраивают, и весьма веселые. А веселиться после Пасхи людям сам Бог велел!