Брон с равнодушием взиравший на парня, вдруг почувствовал лёгкий укол обиды. Пробившись через кокон горя и печали, он не растворился, а словно слившись с ним начал видоизменять. Брон почувствовал, как начинает зарождаться в нём раздражение, медленно переходящее в злость. Она накатила так, что руки Брона затряслись.
— Спокойно, — рявкнул Рондес, чья кожа покрылась мурашками от странного, пугающего ощущения будто воздух вокруг превратился в кисель. Старый вояка видел, как затрясло Брона, как волосы его стали подниматься, будто оживая. Резко стало словно нечем дышать, а пот сам покатился по телу.
— Брон, — кое как преодолев поднявшийся к горлу комок крикнул Рондес, — прекрати!
Неожиданно позади юноши послышался треск и появились языки пламени. Брон был готов поклясться, что в тот момент не использовал форму огня, но сила его словно самовольно в него обратилась. Это несколько сбило настрой парня, заставив его голову заработать. Только теперь он заметил, что из источника его наружу плещет сила, как из пробитого ведра. Объёмы были такие, что аура парня раздулась, окружив его облаком силы.
Парень удивился, когда весь этот массив энергии подчинился ему, сплетаясь в тугие потоки. Через зарождающееся за спиной пламя, Брон направил их вдоль всего погребального костра.
Окружающие отпрянули, когда весь костёр одним махом вспыхнул, обдав их волной нестерпимого жара.
Неожиданно у Брона сильно закружилась голова и он тяжело опустился на колени.
Сквозь расплывающийся мир, он увидел обеспокоенное лицо Рондеса, а голос его пробивался словно сквозь вату:
— У тебя кровь носом пошла.
Ответить хоть что-то Брон не успел, сознание покинуло его.
Пришёл в себя парень только поздней ночью. Тело не болело, а в разуме на смену необъятному горю пришли тоска и печаль. Он долго молчаливо пялился в потолок, пока на остатках своей воли не решил сбежать в чужие воспоминания. Там эмоции были над ним не властны.
Наутро они двинулись в обратный путь. Барон давно сломал один из амулетов, хранившихся ранее у виконта. Теперь войска знали, что отряд атакован, но не просит помощи. Туний, судя по всему надеялся, что им вышлют хоть какую-то подмогу, но не хотел без повода отвлекать крупное соединение, и не тронул второй тревожный амулет. Помощь им бы точно пригодилась. От отряда осталось девятнадцать человек, дееспособных было и того меньше, всего пятнадцать, а хлопот было много. Бросать оружие и коней никто и не подумал, а за животными требовался уход, их требовалось кормить и поить, а люди и сами были не в лучшем состоянии.
Двигались обратно по своим же следам, барон не знал более короткого пути, на котором им нашлось бы достаточно воды, дабы напоить весь их табун.
От самого Брона пользы в бытовом плане практически не было, что говорить о других, если он и собственный пояс не мог застегнуть без чужой помощи, не говоря уже о том, чтобы оседлать лошадь. Но дело парень себе нашёл. На каждом привале он работал над ранеными, помогал разводить костры и очищать воду. Ночью расставлял сторожевые сети, а в пути прощупывал округу артефактом Элирии. Все её вещи он временно забрал себе, твердо пообещав, что отдаст их её родственникам. Волшебница как-то говорила, что её отец один из южных баронов, но название его дома совсем вылетело из его головы. Брон надеялся, что сама Элирия подскажет ему что делать. Да, парень догадался о том, какой призрак мог так быстро и ловко проникнуть в его артефакт. Сейчас, в минуты покоя, когда его никто не мог слышать, он изредка обращался к ней, но пока ответов не было. Призраки ощущают мир совсем иначе, нежели живые люди и до тех пор, пока они научаться слышать и говорить могло пройти немало времени. Но Брону и не надо было слышать ответ, он всё понял, когда проснувшись, обнаружил перчатку у себя на груди, хотя перед сном он снял её вместе с остальными доспехами. Брона немного страшило происходящее, но он не собирался торопить события и что-то предпринимать. Он ещё помнил, в каком состоянии был призрак и вполне допускал, что разума у неё не осталось, либо он очень сильно повреждён. Наверное, это понимание и помогало ему, не позволяя воспринимать поселившегося в перчатке духа как настоящую Элирию. Иначе он бы вполне мог сойти с ума.
Не забывал парень и о себе. Собственное бессилие бесило его. Превращение в калеку, который сам о себе не может позаботиться било по его психике с силой кузнечного молота. Брон искал утешения в постоянной работе с магией. Пусть травма руки была вне его умений, но остальной организм он привёл в порядок. По ночам, зная, что тяжёлые мысли не дадут ему уснуть, Брон подолгу сидел с кулоном. Кроме кулона у него теперь имелись ещё и книги, которые надо было обязательно прочесть. Несколько штук осталось от Элирии, ещё две он нашёл в трофейном рюкзачке, где кроме них обнаружился странного вида кинжал, с непонятной парню вязью заклинания внутри. Его Брон пока что отложил на дно своих сумок, прикасаться к чужому непонятному артефакту он не решался, а книги приберёг до тех пор, когда разум не перестанет трясти от одного только взгляда на них.
На четвёртый день они достигли пустой деревни, которую проезжали ранее. Дело было под вечер, а потому решили остановиться здесь, дабы не мучиться. Сейчас уже никого не смущала атмосфера этого места, после того ужаса что они повидали, пустые проёмы окон не могли напугать никого. Брона, вместе с тем рыцарем, что потерял руку, Туний сходу определил в дозорные. Пользы от них всё равно было маловато. Пока остальные распрягали, разгружали и обихаживали лошадей, Брон уже успел найти себе подходящее местечко для несения дозора. Деревенька была явно не слишком бедной, а может здесь просто жил мастер гончар, но черепичной крышей могли похвастаться шесть домов из более чем двух десятков. Для целей Брона они не подходили, на фоне черепицы его силуэт был бы виден как на ладони. Вместо этого он забрался на одну из крыш, застеленную дранкой. Доспехи он не одевал уже третий день, они были немым укором его нынешней беспомощности. Брон только меч оставил при себе, перевесив его на правое бедро. Левой рукой он владел неважно. Но это было неплохой возможностью исправить этот недостаток, ощущать же себя вовсе безоружным Брон не собирался, итак в голову постоянно лезли нехорошие мысли.
Кое-как парень забрался на крышу и осторожно пополз по дранке к самому коньку крыши. Не сказать, чтобы оттуда открывался хороший обзор, но на безрыбье и рак рыба. Сверху Брон наблюдал, как народ медленно разводит коней по пустующим амбарам. Много где крестьяне оставили сено, и это было только на руку их потрёпанному отряду. Брон ощутил лёгкий укол стыда, наблюдая, как измученный народ таскает кадки с водой от колодца, дабы напоить скотину. Отвернувшись, он погрузился в свои мысли, пока глаза его бродили по округе. Сегодня ему в голову пришла интересная идея. Получиться ли, сделать перчатку на правую руку? Будет ли она работать на руке, на которой нет пальцев? По всему выходило что должна, а значит парень мог восстановить свой функционал, даже не вылечивая свою травму. Главное, что он мог сделать это самостоятельно. Идея настолько захватила разум парня, что он тут же погрузился в размышления. Лишь через несколько минут он мысленно выругал себя, его в дозор поставили, а он, погрузившись в расчёты и мухи на собственном носу бы не заметил.
Время как это обычно и бывает, словно назло замедлило свой бег. Народ внизу уже закончил работу, ночевать все решили в одном доме, буквально по соседству с замершим на крыше Броном. Из трубы той избы вверх потянулся едва заметный дымок, но во всё сгущающихся сумерках он был практически невидим.
Брон с раздражением глянул на ползущие с юга грозовые тучи. Буквально через полчаса они уже затянули всё небо. Без света луны стало совсем темно, даже за полсотни метров было сложно что-то разглядеть. Понимая, что в его посте нет никакого смысла, Брон начал медленно спускаться. В один момент парень едва не навернулся с крыши, когда одна из досок под ногой сорвалась со своего места. Благо дранка совсем не скользила, и Брону было достаточно завалиться на неё, чтобы не сорваться вниз. Ругаясь себе под нос, парень всё-таки спустился с крыши и отправился к своим.