Фальку нестерпимо захотелось пойти и разбудить Джулию. Он и вправду поднялся по лестнице наверх, но не посмел войти, боясь посмотреть ей в глаза. Что она теперь думает о нем? Мало того, что он хладнокровно убил дюжину людей, так еще и собирался устроить побоище в собственном доме! Вдобавок замахнулся на нее и ударил бы, если бы не помешали, и наверняка сбил бы ее с ног и изуродовал ее милое лицо. Фальк круто развернулся и пошел вниз.
Сидя в лохани, Фальк тер и тер себя мочалкой, два раза вымыл голову и заставил слуг без конца таскать и подливать ему горячей воды. Наконец, вытершись и одевшись, он пошел на кухню, поел хлеба с холодным молоком, поднялся на северную башню и остановился там, надеясь, что свежий воздух прочистит ему мозги. Но ничто не могло развеять чувства презрения и отвращения к самому себе, и он стоял неподвижно, глядя на стекающие с деревьев капли, на серую реку и низкое небо, обещающее новые дожди.
Его нашла там Вернис. Она подошла и положила ладонь ему на запястье. И улыбнулась.
– Давайте я вас успокою, милорд. Вы поступили так, как сочли нужным.
Он обратил на нее пронзительный взгляд.
– Мадам, я не желаю, чтобы меня успокаивали такие, как вы.
Вернис передернула плечами.
– Ваша глупая маленькая жена рассердила вас, но это пройдет. Если кто вам и нужен, так это женщина, настоящая женщина, а не взбалмошное дитя.
Она подалась к Фальку, приоткрыв красные полные губы.
Фальк почувствовал, как в нем поднимается раздражение – никогда он не полюбит это пустое, эгоистичное, ненадежное создание. В самом ли деле он когда-то ее любил?
– Собирайте вещи и будьте готовы к отъезду не позднее полудня, – сказал Фальк.
– Но как, же так! – воскликнула Вернис. – Это же мой дом! Вы не можете меня прогнать.
– Это больше не ваш дом, хозяйка замка – Джулия, и я приказываю вам собрать вещи и приготовиться к отъезду, иначе я буду вынужден вывести вас за ворота лишь в том, что на вас надето. А теперь прочь с моих глаз, потому что я испробовал в прошлом вашу манеру «успокаивать» и нашел, что она мне не по вкусу.
Вернис ушла, а вскоре появились все пятеро анжуйцев. Фальк долго стоял, не оборачиваясь и не глядя на них, рассеянно смотрел на унылый пейзаж и словно не чувствовал пронизывающего ветра. Наконец, будто только теперь услышав их покашливания и сопение, повернулся, вопросительно приподняв бровь.
– Милорд, мы хотели поговорить с вами.
– Ну, говорите…
– Милорд, вчера… простите, но мы были вынуждены остановить вас, вы были не в себе.
– А леди Джулия, милорд… она ни в чем не виновата.
– А я ничего такого и не думал.
Наступило напряженное молчание. Его нарушил Тьери:
– Так, может, вы поговорите с графиней и выясните, что и как?
– Я просто уверен, – вмешался Пьер, – что вы, и подумать не могли, будто миледи способна позволить себе что-то большее, чем улыбнуться и потанцевать с другим мужчиной. Это было бы настоящим сумасшествием! Она верна вам, милорд.
Люк согласно кивнул головой:
– Да она и не смотрит ни на кого.
– Может, милорд пойдет и поговорит с графиней, а то сердце надрывается, как она плачет.
– Я сам решу, когда и с кем мне говорить. – Фальк отвернулся. – Арви, возьми десять человек и отвези леди Вернис в Кенский монастырь. И не поворачивай обратно, пока не удостоверишься, что она вошла внутрь. И скажи ей, что в замке ее больше не ждут.
– Есть, милорд.
Арви с улыбкой поклонился и стал спускаться по лестнице. Остальные пошли следом, оставив Фалька размышлять в одиночестве.
Замок замер в тревожном ожидании. Эмма принесла в спальню свежего хлеба с сыром и вина. Джулия, посмотрев на еду, поморщилась:
– Убери это!
Она даже не стала одеваться и, как была, в рубашке свернулась в кресле у очага. Эмма, ворча, вышла, оставив Джулию плакать в одиночестве.
Как он мог подумать, что она могла ему изменить? Этот вопрос бесконечно крутился в мозгу, пока ей не стало казаться, что она вот-вот сойдет с ума. Около полудня дверь приоткрылась, и Джулия, не оборачиваясь, сказала:
– Уйди, Эмма, я не буду обедать.
– А почему, миледи? – раздался голос Фалька, и Джулия, вздрогнув, обернулась и испуганно посмотрела на мужа.
Он закрыл дверь, подошел и провел пальцем по дорожке, оставленной слезами на щеке Джулии. И потупился.
– Прости.
– Ах, Фальк! – Джулия вскочила и обняла его за шею. – Ты меня испугал, – заговорила она сквозь слезы, – ты был такой сердитый… такой страшный.
– Я вчера убил много людей… зверски убил, без всякой пощады. А когда вернулся и увидел тебя с Жильбером, как ты с ним танцуешь и смеешься… я мог и тебя убить. – Фальк протянул перед собой руку и посмотрел на кулак. – Видишь, какой я зверь.
Джулия приблизила лицо к Фальку, заглядывая в его глаза.
– Поэтому ты меня избегал? А я думала, ты решил, будто я тебе не верна!
– Да нет! – воскликнул он. – Нет, любовь моя, ничего подобного! Я боялся, что я тебе противен. Варвар-норманн, ни о чем не помышляющий, кроме драки и убийства.
– Ты норманн, но ты не варвар. Ты человек чести и выполняешь свой долг, как бы тяжел он ни был. Я тебе не судья, и я люблю тебя. Люблю.
Фальк медленно обнял Джулию за талию, с недоверием глядя на нее, затем он наклонился и прижался лицом к ее щеке, царапая колючей щетиной. Он пытался что-то сказать, но от волнения у него перехватило дыхание. Он чувствовал, как ее маленькая рука гладит ему волосы на затылке, как все теснее прижимается к нему нежное хрупкое тело.
– Фальк! – Джулия внезапно отстранилась, испуганная его долгим молчанием.
Он откашлялся и хрипло пробормотал:
– Моя милая жена, я тоже люблю тебя. Разве ты не заметила? Я полюбил тебя еще в тот день в Фоксборне, когда отрезал тебе волосы.
Джулия погладила его по щеке.
– Прости меня, я перечила тебе на каждом шагу. Мне понадобилось время, чтобы понять, какой ты благородный.
Фальк засмеялся.
– Но это правда! – настаивала Джулия. – Ты такой смелый, такой сильный, такой красивый, такой…
Фальк поднял руку.
– Хватит, хватит, а то у меня голова распухнет от твоих похвал, и я упаду.
– Если у тебя что и распухло, так это вовсе не голова, – шутливо проговорила Джулия, прижимаясь к нему. – Поцелуй меня, норманн, поцелуй скорее.
Фальк приник к ее губам, и Джулия, словно в лихорадке, стала судорожно снимать с него одежду.
Он застонал, руки его скользнули по плавным изгибам женского тела и замерли на бугорке внизу живота. Губы Фалька переместились ей на шею, и Джулия пробормотала:
– Фальк, я хочу тебе что-то сказать.
Фальк на мгновение замер, ему почему-то подумалось, что она скажет о чем-то плохом.
Но Джулия, водя рукой по его груди, перебирая пальцами покрывающие ее короткие волоски, прошептала:
– У нас будет ребенок.
Фальк ухмыльнулся.
– Я знаю.
– Откуда? – удивилась Джулия.
– Седрик де Вер намекнул мне еще неделю назад, да я бы и сам скоро догадался, сынок растет, это уже теперь чувствуется, если приложить руку.
Джулия рассмеялась. Они рассмеялись оба, а потом Фальк взял Джулию на руки и отнес на кровать.
– Я хотела сказать тебе раньше, – проговорила Джулия, замирая под ласкавшими ее руками, – да не было случая…
Фальк заставил ее умолкнуть, накрыв ей рот губами и бесконечно продолжая свои томительные ласки.
Когда он лег на нее, Джулия вскрикнула, отдаваясь ему вся – и телом, и душой, и сердцем.
– Я люблю тебя, моя английская леди!
– Ах, Фальк!
Из его горла вырвался торжествующий крик – он добился, наконец, того, о чем мечтал.
– Скажи еще раз мое имя. Скажи, что любишь меня, – хриплым голосом потребовал он, двигаясь в ритме наслаждения.
– Я люблю тебя, Фальк, – сказала Джулия и повторила еще раз и еще.