Как раз в этот момент Джим, по милости чего-то или кого-то, внезапно превратился в человека.
Энджи улыбнулась Джиму, но затем улыбка постепенно угасла, брови сдвинулись и между ними пролегла, еле заметная морщинка.
– Я могла бы поклясться… Ты никуда сейчас не собирался? У меня было такое чувство… Ты уверен, что секунду назад с тобой ничего не случилось?
– Со мной? Случилось?
Джим решил слукавить.
– Может, изменился? В чем?
Энджи приподнялась на локте, придерживая покрывало, и устремила на него напряженный, пристальный взгляд голубых глаз. Ее темные волосы, растрепавшиеся во сне, были прекрасны. На мгновение он почувствовал сильное волнение ее стройного обнаженного тела всего в нескольких дюймах от него. Но через секунду прежняя тревога вытеснила все остальные чувства.
– Я не знаю, в чем именно, – ответила Энджи, – только чувствую, что-то изменилось, и ты собирался… Почему ты вылезаешь из постели?
– Да? Разве? – Джим торопливо забрался под шкуры. – Ну… Я хотел спуститься вниз и приказать накрыть стол к завтраку, а вообще-то я думал, – он скрестил пальцы под самой красивой медвежьей шкурой, – принести завтрак тебе в постель.
– Ах, Джим, это так на тебя похоже, но не стоило беспокоиться. Я превосходно себя чувствую, и мне хочется встать поскорее.
Энджи накрыла его руку своей. Джим ответил на ее прикосновение легким пожатием и вдруг ужаснулся при мысли, что под ее пальцами его гладкая кожа внезапно может превратиться в чешую.
– Прекрасно! Замечательно! – выкрикнул он фальцетом, выскочил пробкой из постели и торопливо начал натягивать одежду. – Я все-таки спущусь и прикажу подавать завтрак. Приходи скорее, завтрак, возможно, уже будет ждать на столе.
– Но, Джим, к чему так спешить?.. – Джим не дослушал Энджи, захлопнул за собой дверь и побежал по коридору, одеваясь на ходу – не ради приличий, так как теперь они жили в средневековье, когда на правила хорошего тона обращали не слишком много внимания, а из-за того, что каменные стены источали жуткий холод.
Остановившись на безопасном расстоянии от спальни, он отдышался и заговорил в пространство:
– Департамент Аудиторства, почему я превратился в дракона?
– Ваш счет активирован, – бас прозвучал где-то на уровне бедра, и, как обычно, Джим вздрогнул, хотя и ожидал чего-нибудь подобного.
– Активирован? Что это значит?
– Любой счет, владелец которого остается живым и работоспособным, но не проявляет активности в течение как минимум шести месяцев, всегда активируют, – сухо ответил Департамент Аудиторства.
– Но все же я не понимаю, что значит «активирован»? – настаивал Джим.
– Активирован – значит активирован, – ответил Департамент Аудиторства и замолчал.
До Джима дошло, что он ничего больше не скажет, по крайней мере, на эту тему разговора не будет. Он заволновался.
Сэр Джеймс попытался вызвать Департамент еще пару раз, но тот не откликнулся.
Наконец Джим вспомнил о завтраке и уныло заковылял по винтовой лестнице башни вниз.
Примерно через час они уселись за высокий стол в парадном зале.
– Ты можешь сказать мне правду? – спросила Энджи. – Буквально перед тем, как я открыла глаза, что-то случилось. Я хочу знать, что именно. Брось, шила в мешке не утаишь.
– Если честно, Энджи, – начал Джим, но продолжать было уже ни к чему, поскольку он опять превратился в дракона.
Энджи истошно завизжала, и в зале начался кромешный ад.
Тут следует заметить, что, как всегда, в парадном зале замка Маленконтри набилось человек тридцать-сорок. Одни прислуживали барону за завтраком, другие – в том числе восемь стражников в доспехах и кое-какие слуги, например, Мэй Хизер, которой едва исполнилось тринадцать лет; она была младшей по рангу среди кухонной прислуги – выстроились в ряд вдоль стены.
Все эти люди привыкли к опасностям, бывшим естественной составляющей человеческой жизни в средние века, кроме того, в замке было полно самого разнообразного оружия, ведь в любой момент могло произойти что-нибудь непредвиденное.
Не прошло и двух минут, как слуги вооружились – кто мечом, кто копьем, – и, сбившись в кучу, напоминавшую ощетинившегося ежа, под предводительством стражников двинулись на неизвестно откуда взявшегося в замке дракона.
Энджи мгновенно замолчала и взяла себя в руки. Царственной поступью, подметая каменный пол подолом утреннего платья цвета красного вина, она направилась к вооруженной толпе.
– Остановитесь! – приказала она. – Он не опасен. Перед вами ваш господин. Он просто воспользовался своими познаниями в магии и обернулся драконом. Мэй, немедленно повесь боевой топор на место, – продолжала она.
Мэй вооружилась боевым топором прежнего барона.
Она тащила его на плече, как дровосек, но вряд ли смогла бы пустить в ход, даже если бы не поранилась, снимая оружие с плеча. Одно можно сказать про Мэй Хизер – она всегда была послушна.
Сконфузившись, девочка повернулась к стене, на которой обычно висел топор.
Слуги и стражники, вернувшиеся к своим обязанностям, многозначительно переглядывались, но не смели обсуждать событие, произошедшее за завтраком.
К счастью, через секунду Джим вернулся в человеческое обличье. Одежда оказалась дракону не по размеру и грудой лохмотьев лежала на полу.
– Эй, там! Одежду его светлости, – крикнула Энджи.
Чтобы принести Джиму новое облачение, потребовалось несколько минут беготни. Наконец он смог одеться.
– А теперь ты, Теолаф! – продолжила Энджи, обращаясь к начальнику стражников. – Проследи, чтобы оседлали коня сэра Джеймса, позаботились о провизии и экипировке, принесли легкие доспехи барона; короче – приготовили все, чтобы он мог немедленно отправиться в путь.
Теолаф направился было к выходу, но вдруг обернулся. Это был мужчина среднего роста; его дружелюбное лицо несколько безобразили рубцы от некогда перенесенного сифилиса.
– Слушаюсь, миледи. Сколько человек будут сопровождать господина?
– Нисколько! – заорал Джим громче, чем намеревался.
Ему меньше всего хотелось, чтобы слуги видели, как их лорд перескакивает из человеческого обличья в драконье и наоборот: тогда они, чего доброго, заподозрят, что эти превращения неподвластны сэру Джеймсу.
– Ты слышал, что сказал господин, – сообщила Энджела Теолафу.
– Да, миледи, – ответил стражник. – Надо было быть совсем глухим, чтобы не услышать. – Он направился к двери в конце громадного зала. Энджи вернулась к Джиму.
– Что ты вытворяешь? – зло прошептала Энджи, подойдя вплотную к нему.
– Хотел бы я знать, – проворчал Джим, тоже понизив голос. – Пойми, я не могу управлять этим. В противном случае я не стал бы делать этого.
– Я имею в виду, – настаивала Энджи, – что ты делаешь перед самым превращением, что заставляет тебя делать это? – Она замолчала, уставившись на него. Внезапно ее лицо исказилось. – Ты теперь не Горбаш?
Джим покачал головой. В теле дракона Горбаша он обитал, когда впервые пришел в этот странный мир.
– Нет, – ответил он, – в драконьем обличий именно я. Превращения происходят сами собой: я ничего не могу поделать.
– Этого-то я и боялась. Потому и приказала седлать твоего коня. Как можно быстрее повидайся с Каролинусом.
– Только не с ним, – слабо запротестовал Джим.
– С Каролинусом! – твердо повторила Энджи. – Ты должен понять, в чем тут дело. Ты сможешь воздержаться от превращений, хотя бы пока остаешься в замке?
– Понятия не имею, – ответил Джим, глядя на нее несчастными глазами.
3
Джиму повезло. Он покинул замок и въехал в лес, ни разу не превратившись в дракона. К счастью. Звенящая Вода, где жил С.Каролинус, находилась недалеко. Каролинус вместе с Джимом участвовал в битве у стен Презренной Башни в прошлом году: он был надежным другом, хотя порою мог оказаться не в меру жестоким и вспыльчивым. Кроме того, он был великим магом. Как сообщил Джиму Департамент Аудиторства, высшим магическим рангом обладали немногие, однако класс Каролинуса поднимал его и еще двух волшебников даже над невероятно высоким уровнем этих трех букв.