Лениво повернув голову, корова сочувственно посмотрела на Элис. Из уголков широкого рта свисали клочки свежей травы. Взмахнув правой рукой с зажатой в ней толстой суковатой веткой, Элис сделала очередную попытку сдвинуть корову с места.
– Пирс разрешил мне пройтись по тебе этой палкой! «Дай ей хорошего пинка в случае чего», – вот его слова. Ты этого добиваешься? Только мычать умеешь!
– М-у-у-у, – немедленно отозвалась корова.
– Только «му» да «му»! – крикнула разозленная Элис. – Больше ничего от тебя не услышишь!
Корова, опустив голову, потянулась за очередной порцией весенней травки и принялась флегматично ее пережевывать.
– Из меня получилась бы неплохая молочница, – проворчала Элис себе под нос и привалилась спиной к теплому коровьему боку. Проведя левой рукой по выпирающему животу, Элис инстинктивно посмотрела вверх.
На ближайшем к Гиллвику холме стояли два всадника в кожаной стеганой одежде, поверх которой были надеты кольчуги, на боках висело оружие, а лошади были закованы в железные панцири.
Элис почувствовала, как ее брови нахмуренно поползли вниз. Что солдатам понадобилось в Гиллвике? Она была уверена, что все политические игры остались позади, после того как она вышла замуж за Пирса.
По-видимому, корова также почуяла приближение всадников и, решив, что лучше скрыться в сарае, протиснула в него свою внушительную тушу. Удивленная Элис переключила свое внимание на всадников и, издав легкий вскрик, спряталась в холодном сарае, большую часть которого занимала корова, забрызгав при этом грязью волосы и лицо.
Заметив Элис, всадники перешли на рысь, подгоняя лошадей витыми серыми стеками, и, проехав в ворота, направились прямо к ней.
«Должно быть, со стороны это выглядит очень стыдно», – подумала Элис, пытаясь очиститься от налипшей грязи.
– Послушай, девушка, – обратился к ней один из солдат, – где твой хозяин?
Элис опустила взгляд на забрызганную грязью юбку.
– Мой хозяин, вы говорите? Вон там, в том сарае. Кто вы такие, чтобы спрашивать о нем?
Его напарник осмотрел Элис с головы до ног и произнес, стараясь придать голосу раскованность:
– Хотелось бы мне узнать тебя получше, крошка. Нет никакого смысла отказывать себе в маленьких радостях, если можно их получить, так ведь?
Наградив солдата гневным взглядом, Элис, насколько позволяли ей силы, покрутила в руках толстую тяжелую палку Пирса, и в следующее мгновение болтливый солдат шлепнулся на землю головой в грязь.
– Ух ты, красотка! – Другой солдат пригнулся на лошади, словно пытаясь наехать на Элис.
Та повернулась к нему, продолжая размахивать дубиной.
– Я Элис Фокс, леди Мэллори, и если ты сделаешь ко мне хотя бы еще один шаг, клянусь, ты станешь покойником раньше, чем мой муж успеет порвать тебя на части!
Солдат мгновенно закрыл рот, и только после этого Элис различила королевскую эмблему, блестевшую на кожаном седле.
– Примите мои извинения, леди Мэллори. Надеюсь, вы не ушиблись?
– Я спрашиваю вас еще раз! – Элис посмотрела на второго солдата, наконец выбравшегося из грязи и делавшего уже не первую безуспешную попытку снова взобраться на коня. – Кто вы такие и что вам нужно от моего мужа?
В этот миг до ее ушей донесся звук множества копыт, трамбующих землю. Целая волна вооруженных солдат – Элис казалось, что их число могло затмить собой целое озеро, нет, что там озеро – море, – скатилась с холма и хлынула прямиком к Гиллвику.
Глава 7
Сибилла сидела, погрузившись по грудь, в большой медной ванне, и пар, поднимающийся от горячей воды, клубился вокруг нее, словно туман вдоль болота. Если горничные и были удивлены, что хозяйка приказала наполнить ванну сразу же после выхода из своих покоев, то не подали виду. У Сибиллы не было никакого желания отдавать какие-либо приказания насчет обеда, особенно после того, как Джулиан Гриффин намекнул ей о своем благородном происхождении. Ей требовалось время, чтобы узнать, что же еще разнюхал про нее Гриффин. Необходимо было вспомнить все и уже после этого составить план действий.
Она взглянула на кровать – кровать, на которой не так давно спала Амиция, – и ей показалось, что покрывало мерцало во мраке теней, а полог колыхался под дуновением невидимого бриза, наполненного тихим шепотом. «Я должна рассказать тебе страшные вещи, доченька, постыдные вещи. Наполненные ужасом и гнусностями».
Сибилла прикрыла глаза – медленно и осторожно, вспоминая.
– Вы еще больны, маман, – проговорила Сибилла, подходя к краю кровати и поправляя покрывало, выбившееся из-под рук старой женщины. Ей казалось, что жизнь ничтожна, бесполезна и убога со дня смерти отца. У леди Фокс не было намерений доставлять матери лишние волнения. – Давайте мы не будем говорить о плохом, пока вы снова не почувствуете себя лучше.
Повернув к Сибилле голову, Амиция приподнялась на подушке, чтобы лучше видеть лицо дочери. Сибилла придвинулась ближе, еще раз осторожно поправив шелк покрывала. Со своего места ей было особенно заметно, как осунулось лицо Амиции. Иногда Сибилла думала, что могла бы сделать для нее что-нибудь большее, нежели бормотать утешения, стараясь успокоить Амицию… Но на деле ей оставалось лишь молча взирать на угасающую с каждым днем мать.
– Мне уже не подняться, – невнятно, но решительно возразила Амиция. – До моей смерти осталось совсем недолго. Поэтому выслушай внимательно, что я расскажу, если будущее Сесилии и Элис тебе небезразлично. – Казалось, черные глаза старой женщины пронзают Сибиллу насквозь. – Я говорю о Фолстоу. Он перейдет к тебе в собственность. Это не обсуждается.
– Маман… – нахмурила брови Сибилла.
В этот миг в дверь спальни раздался стук, и вошел старый управляющий Фолстоу.
– Грейвз, – проговорила Амиция, – ты, как никогда, вовремя.
– Слушаю вас, мадам. – Грейвз перевел взгляд на Сибиллу, и она почувствовала, как в много повидавших глазах старого слуги промелькнуло сострадание. Казалось, сейчас он готов исполнить любое ее приказание. – Леди Сибилла, вы хорошо чувствуете себя сегодня?
– Благодарю, Грейвз, неплохо. Несмотря на то что маман настаивает на более чем серьезном разговоре, я стараюсь отговорить ее от этого, поскольку, надеюсь, мы сможем найти более подходящее время. Я имею в виду состояние ее здоровья.
К удивлению Сибиллы, старый управляющий подошел к краю постели Амиции и присел на маленькое кресло с мягкой обивкой, предназначенное для посетителей. Глубоко вздохнув, он снова принялся рассматривать Сибиллу подавленным взглядом, который, казалось, выражал невообразимую жалость.
– Приступим, мадам?
Амиция согласно кивнула в ответ.
– Я родилась в Гаскони, – начала она, переведя взгляд на навес кровати. По взгляду матери Сибилла поняла, о чем будет сказано дальше. – По меньшей мере полагаю, что так оно и было в самом деле. Кто были мои родители, я понятия не имею.
Веки матери тяжело вздрогнули – один раз, два, три, – и голова мягко склонилась набок, будто ее неожиданно охватил какой-то странный сон. Сибилла не исключала, что мать впала в беспамятство.
– Маман, о чем вы? Вы урожденная Амиция Сибил де Лаэрн, ваши родители – лорд и леди де Лаэрн.
– Отнюдь, – возразила Амиция. Она снова посмотрела на дочь и повторила шепотом: – Меня нашли на кухне в шато де Лаэрнов, когда мне было несколько часов от роду. Повар обнаружил меня в хлебной корзине и отнес показать хозяйке. Леди де Лаэрн решила, что я выгляжу достаточно сильной, и оставила у себя.
– И она удочерила вас как своего собственного ребенка?
Амиция медленно пошевелила левым плечом.
– Я выросла вместе с ее дочерью бок о бок, она была старше меня лишь на пару месяцев. Мое воспитание складывалось так, чтобы стать ее спутницей на всю жизнь. Де Лаэрны ухаживали за мной с раннего возраста, но когда я подросла настолько, чтобы поднимать тяжелый кувшин и заплетать аккуратные косы, из меня сделали горничную.
У Сибиллы онемели ноги. Первым ее инстинктивным побуждением стало желание сесть на край матраса, туда, где, с трудом опершись рукой на шелк подушечной наволочки, находилась ее мать, и попытаться понять, кем же она была на самом деле. Эта женщина, о которой, как она думала, ей известно все, превратилась в загадку. Сибилла отошла от матери на пару шагов и присела на одно из кресел; на другом продолжал восседать Грейвз, хранящий полное молчание.