ФРАНЦ ШТОРХ
Франц Шторх (псевдоним Ренате Херберта) родился в 1927 г. в Тимишоаре, умер в 1982 году в Бухаресте. Прозаик, поэт, журналист, писал на немецком языке. Окончил медицинский институт, Высшую партийную школу. Опубликовал романы «Обугленные тени» (1959), «Три трудных дня» (1966), «Дело № 13» (1970). Сборники рассказов «Гармошка» (1962), «В бешеном доме» (1963), «Павлиний хвост» (1964), «Деревянный патефон» (1966), «На краю пламени свечи» (1969), «Все как обычно» (1978); поэтические сборники «В объятья дня» (1977), «Экранное время» (1980). «Подстанция» (1981).
Публикуемые рассказы взяты из журнала «Ное литератур» (1982, № 8).
ВИНОГРАД И ЛИМОНЫ
Кто-то бросил рядом с ним охапку сухих белых дров. Поленья разлетелись во все стороны и легли на промерзшую землю голубоватыми пятнами. И вода, перетекавшая из ведер в котел, на фоне светлых поленьев казалась голубоватой. Станок для разделки туши выглядел уродливой рамой к мутному, серому небу. Женщины сновали туда-сюда, а худой расторопный человек, точивший у ручья о камень большой нож, еще и покрикивал на них, чтобы поторапливались.
Он все видел и слышал, но не двигался с места. Он не мог прекратить ни гомон, ни беготню, ни эти монотонные звуки, доносившиеся от ручья — просто старался загнать все это куда-нибудь подальше на задний план. Пока ему не мешают спокойно сидеть у костра, все хорошо.
Поленья, разлетевшиеся по какому-то странному закону, причудливо распределились на плоскости. Он старался припомнить, на что похож этот прихотливый беспорядок. Если загрунтовать холст темной краской и расположить соответствующим образом светлые пятна — получится что-то конструктивистское, некое динамическое равновесие.
Сегодня удачный день, один из немногих, когда в голову приходят важные мелочи. Чаще ведь бывает так — бродишь часами по саду, внимательно присматриваясь к каждому дереву, к каждой травинке, ничуть не менее пристально, чем в удачные дни, но все остается безмолвным. Но он, конечно же, знал, что это не так. Просто он не всегда способен видеть и слышать. И чем больше он напрягался, заставляя себя глядеть, судорожно выискивая хоть что-нибудь, тем безучастней и обыденней казалась природа.
— Только не очень жирную! — крикнул кто-то над самым ухом.
Он покорно кивнул. На рукаве лежала снежинка — тонкое, филигранное творение, исполненное с невероятной точностью. Он поглядел вдаль сквозь падающий снег: ничего, кроме пары ворон. Худой человек размахивал у него перед носом уже наточенным ножом и что-то нетерпеливо ему втолковывал. Невозможно было распутать этот клубок слов. Поленья все еще лежали у самых его ног, там, где их бросили, но теперь среди них торчала пара резиновых сапог.
Кто-то сунул ему в руку довольно толстую пачку денег. Он отрешенно кивнул. Кто-то подкатил его и поставил на ноги: Он снова кивнул. Кто-то потянул его за рукав к воротам.
— Нам надо поторапливаться!
Он оглянулся: поленья лежали как и прежде, но теперь, под другим углом зрения, это была бесформенная груда дров.
Когда подходили к скотному рынку, повалил снег — большие, легкие хлопья, заслонившие телеги и повозки.
— Только не очень жирную, — приговаривал его спутник. И он тоже подумал: «Только не очень жирную».
— С щетиной, ножками, с поросячьим визгом — все вместе что-нибудь на сто двадцать кило. На колбасу.
Он не раз слышал эти слова, но сейчас они словно ударили его. Он увидел, как елозят по столу уже промытые набиваемые кишки, мерцающие голубым светом. Прежде чем забить, свинью моют с щелоком, и женщины скоблят ее проволочными щетками. Бледная, желтоватая, как свежерасколотое полено, шкура испещрена темными прожилками.
— Только не очень жирную, — повторил его спутник.
Он принялся перебирать деньги в кармане пальто. Сплошь сотенные кредитки. Они шагали по унылой ровной белизне: цинковые или титановые белила с небольшой примесью ультрамарина — но, может, он опять ошибается.
Снег повалил сильнее. Он поднял глаза: заснеженные домики и темные изгороди взмывали ввысь и сливались с небом. У него закружилась голова и засосало под ложечкой, он попытался остановиться. Но спутник тянул его дальше.