— Огонь уже горит. Вода закипает. Надо поторапливаться!
И вдруг за белой дрожащей пеленой он увидел: на длинном темном столе — виноград и лимоны. Он замер. Спутник что-то нетерпеливо втолковывал ему. Но на этот раз безуспешно. Этот контраст между зимой и лимонами, виноградом и снегом, этот непередаваемый переход от обильной расплывчатой белизны к четким одиноким островкам цвета и его яростная, бешеная жалость к загубленному удачному дню — все, все слилось воедино, и он расхохотался. Он неотрывно глядел на стол и смеялся и никак не мог остановиться. Вот оно — то, чего он искал, вот она, его картина: здесь, сейчас, среди зимнего однообразия он нашел ее.
На другом конце рынка завизжала свинья, точно ее резали. Где-то там, невыразимо далеко, посреди снегопада, стояла еще одна — «только не очень жирная», которую надо купить и доставить домой. А у него перед глазами один за другим проплывали натюрморты, и среди них — «Виноград и лимоны». Ничего лишнего, простор для глаза, и лимоны — не лютики, не одуванчики и не эта раздражающая горчица, нет — лимоны, чуть-чуть не достигшие последней зрелости. Все лимоны, какие он видел, сольются в них. А на глиняном блюде — темный виноград цвета густой вечерней синевы, которой желтизна придает совершенно особый оттенок и которой просто не существует вне этого соседства.
— Короче, дело к ночи, — сказал он и вынул полпачки кредиток из кармана. Его спутник хотел было перехватить их, но торговка оказалась проворнее. Быстрыми пальцами она сосчитала деньги. Спутник всплеснул руками, спутник топнул резиновым сапогом, и голос его вспорол тишину, точно большой нож, который он наточил у ручья о камень.
Когда они шли переулком, впереди — его спутник, снующими мелкими шажками, а он следом, спокойным размеренным шагом, он вновь вернулся к картине. Целый год он ходил вокруг да около, напрягая воображение, силясь набрести на что-то стоящее…
У самого дома он машинально отметил про себя дым, который уже где-то там, за рамой картины, пробивался вверх сквозь хлопья снега.
ПОЮЩИЕ ЧАСЫ
Обычные ручные часы на пятнадцати камнях с синей короной на циферблате. Вполне исправные, и ходили довольно точно. И солидно так жужжали, когда я их заводил. Я проносил эти часы много лет и едва ли обращал на них особенное внимание — так, взглянешь иногда, и все. Но однажды оставил их на ночном столике и целый день чувствовал себя неполноценным человеком. Мне казалось, что я вне времени — не то сбоку припека, не то позади. Конечно, в городе много часов: старые, на неуклюжих металлических столбах, которые всегда напоминают мне о войне, и новые, вращающиеся во все стороны на изящных бетонных колоннах — эти будто специально предназначены для замужних женщин, ожидающих на свидание любовников. Короче, полно электрических часов, чужих, холодных и безликих. Тогда я впервые и заметил, что ручные часы — куда лучше, чем какой-нибудь казенный хронометр.
Поймите меня правильно. Речь идет вовсе не о вещи. Я не из тех людей, которые могут, к примеру, так долго возиться с какой-нибудь рукояткой ножа, вырезая на ней узоры, что в конце концов в геометрические фигурки переходит часть их души. Боже, какой ужас, какая катастрофа, если этакая вещь вдруг потеряется! Хозяин мучается, точно инвалид войны. У того саднит мозоль на пятке, хотя вместо ноги болтается пустая штанина, а у этого ладонь еще долго помнит резную рукоятку давно не существующего ножа.
С моими часами было все иначе. Никакой души я в них не вкладывал — даже металлический браслет был стандартный, серийного производства. Может, действительно — что имеем — не храним, а потерявши — плачем? Но в таком случае, казалось бы, новые часы помогут забыть о потерянных старых. Вы только поглядите на эту «Омегу»! До чего бодро тикает и секунды отщелкивает не хуже секундомера. Но если вам кажется, что я забыл свои старые часы, то вы ошибаетесь.
А может, это вообще все чепуха? Может, я просто-напросто слишком долго искал эти проклятые часы, может, и не стоило переворачивать из-за них все вверх дном. И вполне возможно, что сейчас я думаю вовсе не о самих часах, а о потраченных усилиях и о потерянном времени. Когда-то я был влюблен в одну женщину и пылко, по-юношески верил, что муж и жена — одно целое. Я в самом деле ее любил, но тем не менее мы расстались. И знаете из-за чего?
Увы, увы — из-за часов. Да, оказывается, бывает и так. Тогда я был, как, впрочем, и теперь, холостым и не придавал одежде большого значения. Одевался прилично, но не безупречно. И вот в моей жизни появилась эта женщина. Как буря, как ураган, а когда она ушла, все вокруг стало монотонно, пусто и пресно. Полгода мы прожили как муж и жена: общая квартира, общая постель. А потом расстались — сухо, холодно, без взаимных упреков.