- Ты мертва, - прошептал Калар, отшатнувшись от нее.
Она печально кивнула, и по ее лицу полилась кровь из раны в виске, там, где голова была разбита. Калар вспомнил тот ужасный звук, с которым она ударилась о холодные мраморные ступени цитадели Леонуа. Кровь стала пропитывать ее саван, который начал прилипать к телу. По щекам ее текли слезы.
- Мне жаль, - сказал Калар, отступая от нее еще дальше, пока не уперся спиной в почерневшую от огня стену.
- Мне жаль, - повторил он, когда она медленно заскользила к нему. Ее ноги висели в воздухе в дюйме над землей.
Дрожащими руками Калар поднял Меч Гарамона.
- Ее смерть на твоей совести, - произнес знакомый гулкий голос.
- Отец? - спросил Калар, оглядываясь.
Он снова оказался в другом месте и обнаружил себя в родовом склепе замка Гарамон. Его отец, облаченный в посмертные одеяния, стоял неподвижно, глядя на него холодными мертвыми глазами. Кожа кастеляна Лютьера была серой.
- Эта бедная неупокоенная душа блуждает потерянной между мирами из-за тебя, - произнес старый кастелян Гарамона.
- Она отравляла тебя, отец, - сказал Калар.
- Недурное сходство, - заметил Лютьер, глядя на резной каменный саркофаг, в котором лежали его останки. На мраморной крышке было вырезано изображение самого Лютьера в расцвете сил, могучего и гордого, скрестившего руки на широкой груди в кирасе. - Она делала то, что считала лучшим для нее и для тебя. Она не заслужила такой жестокой участи, что выпала ей.
- Это была не моя вина, отец, - возразил Калар.
- Ты мне больше не сын, - заявил Лютьер. - У меня был только один сын, которым я мог гордиться, и ты убил его. Если бы я не был так слаб, то задушил бы и тебя и твою сестру-ведьму. Я должен был сжечь твою мать на костре. Ее оскверненная кровь погубила род Гарамон.
- Нет, - сказал Калар.
- Если бы ты обладал хоть какой-то храбростью, то сам бы покончил с собой, - произнес Лютьер. - Но в своей подлой трусости ты оказался неспособен даже на это.
- Отец, пожалуйста.
Снова он оказался в другом месте. Он стоял за пределами руин замка Гарамон, но теперь среди развалин стояли тени сотни рыцарей и крестьян, в отчаянии глядя на него. Они были призрачны, словно туман, а их глаза полны осуждения.
- Они все умерли из-за тебя, - послышался голос его отца. - Если бы ты был здесь, исполняя свой долг, они бы остались в живых.
- Я ушел в Поиск, - возразил Калар.
- Ты поклялся защищать их. Твое место было здесь.
Из толпы неупокоенных духов вышли две фигуры, и Калар почувствовал, что его сердце разрывается.
Стройный подросток, едва вышедший из детства, и широкоплечий старик подошли к нему. У подростка были волнистые волосы до плеч, он был облачен в богатые одежды дворянина. Его лицо было честным и открытым, на носу и щеках виднелись веснушки. Старик с густой седой бородой носил повязку на обоих глазах.
Этот мальчик был Орландо – племянник и наследник Калара. Уходя в Поиск и сложив с себя обязанности управления, Калар назначил его кастеляном Гарамона. Когда Калар видел его в последний раз, Орландо был еще ребенком. Старик – барон Монкадас, который обещал быть опекуном Орландо в отсутствие Калара. Оба они были убиты в ту кровавую ночь, когда был разрушен замок Гарамон.
- Ты так и не вернулся, - сказал Орландо. Его голос был пустым, словно вся радость и веселье юности были отняты у него вместе с жизнью. - Ты должен был быть здесь.
- Мне так жаль, - произнес Калар. - Я и подумать не мог, что такое могло случиться.
- Твои пустые оправдания ничего не значат, - сказал Монкадас своим рокочущим голосом. - Мальчик был ни в чем не виноват. Его кровь на твоих руках.
Калар в отчаянии зажмурился, чувствуя, как давит на него невыносимая тяжесть вины. Когда он открыл глаза, то снова оказался в другом месте.
Он был в палатке полевого лекаря, полной мертвых и умирающих. На столе перед ним лежал труп седовласого рыцаря. Его доспехи были пробиты в десятке мест, разорванная кольчуга свисала клочьями. Из его тела торчали наконечники сломанных копий, в глубокой ране над бедром застрял топор.
- Гюнтер, - произнес Калар, глядя на мертвое тело своего старого учителя и друга.
Гюнтер был для него отцом больше, чем Лютьер. Вина за смерть Гюнтера до сих пор терзала его.
Когда Калар был еще молодым странствующим рыцарем, он по глупости оказался вовлечен в дуэль с Малориком из Сангасса. Малорик воспользовался своим правом выставить на поединок чемпиона – это был Ганелон, жестокий рыцарь, никогда не проигрывавший поединков. Калар знал, что он не сможет победить такого противника, но Гюнтер вышел на дуэль вместо своего воспитанника, и, хотя убил Ганелона, но и сам был смертельно ранен.