Через несколько минут в яме уже шумел огонь, и Калар стал осматривать раны эльфа.
Татуированная кожа эльфа была покрыта царапинами и резаными ранами. Большинство ран приходилось на верхнюю часть тела и торс. На спине было лишь немного ран – это свидетельствовало о том, что эльф стоял лицом к врагу. Особенно изодраны были его руки.
В его кожу вонзились десятки крючковатых шипов, некоторые из которых достигали нескольких дюймов в длину. Из них сочился липкий зеленый сок с едким запахом.
Некоторые из ран были поверхностными – несомненно, болезненными, но не угрожающими жизни – но многие были достаточно глубоки, чтобы внушать серьезную тревогу. Калар поморщился, осматривая одну особенно страшную рану.
Из разорванного бока эльфа, словно ветки, торчали сломанные ребра, и непрерывно лилась кровь. Если рану не обработать, он истечет кровью до смерти. Но даже если остановить кровотечение, это никак не гарантирует, что эльф выживет.
Пугающе выглядели и ненормального цвета пятна, окружавшие каждую рану и распространявшиеся под кожей, словно корни дерева. Эти зловещие пятна были темно-зелеными; несомненно, яд.
Калар немедленно начал удалять шипы. Прежде всего он сосредоточил усилия на серьезной ране в боку, очистив и зашив ее насколько возможно. В маленькой чашке он растер смесь трав, которые набрал в своих странствиях, смешав их с остатками меда из глиняного кувшина, который он приобрел в Империи шесть месяцев назад. Травы были лекарственными, и в смеси с медом должны были помочь предотвратить инфекцию. Калар нанес получившуюся мазь на рваную рану эльфа, и, отрезав полоски ткани от запасной рубашки, перевязал ее.
Он обрабатывал раны эльфа целый час. Иногда эльф что-то кричал в бреду, но его слова было не разобрать. Несколько раз он словно бы приходил в себя, но взгляд его остекленевших глаз был устремлен в никуда, и он будто не замечал присутствия Калара.
В своем рогатом головном уборе эльф даже будучи без сознания излучал некое варварское величие. Нечеловеческие черты его лица подчеркивались холодным светом кристаллов на стенах. В этом свете его кожа казалась почти прозрачной. Было невозможно определить возраст эльфа – ему могло быть двадцать лет, а могло быть и двести, ибо по легендам эльфы были очень долго живущими, возможно, даже бессмертными. Продолжительность их жизни, как говорили, была даже больше, чем у гномов.
Костер горел ярко, и в пещере уже было тепло. Полагая, что он сделал для эльфа все, что было в его силах, Калар решил позаботиться о Галиборе. Он почистил коня щеткой и проверил его ноги и копыта на предмет повреждений. Только когда конь был накормлен и напоен, Калар позволил себе немного расслабиться. Прислонив свой полуторный меч и щит к стене пещеры, он устроился на одной из лиственных подстилок. Меч Гарамона он положил на колени, привычная тяжесть оружия действовала успокаивающе. Подкрепившись солониной и глядя на водопад, Калар погрузился в свои мысли.
Прошло уже семь лет с тех пор, как он возложил копье на алтарь Владычицы и отправился в Поиск. Принеся клятву богине, он оставил свои богатства и владения, и назначил своего юного кузена Орландо регентом-правителем Гарамона под надежным руководством барона Монкадаса. Не владея больше в миру ничем, кроме того, что он и его слуга Клод взяли в путь, Калар уехал из замка Гарамон, намереваясь довести свой Поиск до конца – или погибнуть.
Годы странствий закалили его, словно меч в горниле. Из всех испытаний, выпадавших ему в пути, Калар вышел победителем, и с каждым месяцем его тело, разум и душа становились сильнее.
Он надеялся, что теперь его путешествие близилось к концу.
Тогда, в Музильоне, видение поразило его, словно молния, прямо посреди боя, с такой силой, что у него перехватило дыхание, и он рухнул на колени. Оно длилось лишь несколько секунд, но ослепительный ряд образов навсегда остался запечатлен в его разуме. Даже сейчас он видел их, когда закрывал глаза.
До сих пор он еще не мог понять в полной мере, что значило это видение, но верил, что со временем все станет ясно. Владычица желала, чтобы он следовал за вечерней звездой на восток – и так он оказался здесь.
Как ни отвратительно было ему покидать проклятый Музильон, не сразив дьявольского герцога Меровеха, Калар не мог пойти против воли Владычицы. И хотя он знал, что сейчас Меровех и его чемпионы-кровопийцы напали на Бретонию во главе огромной армии оживших мертвецов, он не мог присоединиться к рыцарям короля, пока не выполнит то, что требует от него Владычица.
Из проклятого герцогства с Каларом уехали еще двое: Клод, его горбатый слуга, и Рабен, рыцарь-изгнанник, запятнанный позором, но вставший на трудный путь искупления. Преследуемые кошмарными псами герцога Меровеха, они втроем бежали из Музильона.
Зная, что нужно поспешить, и что путь, предначертанный Владычицей, предназначен лишь для него одного, Калар попрощался со своими спутниками, когда они покинули границы Музильона, и поскакал на восток.
Клоду он велел перейти на службу к Рабену. Горбун и рыцарь-изгнанник вдвоем отправились на север, в Леонуа, чтобы поднять тревогу. Они своими глазами видели, какую страшную угрозу представлял Меровех, и, когда покидали город, успели увидеть армию, которую герцог-вампир буквально поднял из земли. Тысячи и тысячи давно мертвых воинов стояли неровными рядами на опустошенных полях к северу от Музильона.
Взгляд Калара снова остановился на пепельном лице эльфа.
Владычица привела его сюда, чтобы спасти этого воина – в этом Калар не сомневался. Но зачем? Какова бы ни была причина, он надеялся, что эльф доживет до рассвета. Теперь его судьба в руках богов.
Шум водопада успокаивал и усыплял звуком льющейся воды и игрой ее отблесков на кристаллических стенах в свете костра. Калар впал в странную полудрему. Ему казалось, что он видит в водопаде стройных женщин, смотревших на него из льющейся воды, чья обнаженная плоть была цвета океана. Он слышал, как они поют, наполняя хрустальное убежище звуками гипнотической песни.
Костер уже едва горел, когда Калар внезапно проснулся.
Эльф стоял перед ним, держа двуручной хваткой полуторный меч Калара, острие клинка было направлено в горло рыцаря. Золотистые глаза эльфа не моргали.
Меч Гарамона все еще лежал в ножнах на коленях Калара, и рыцарь едва сдержался, чтобы не попытаться выхватить его. По сбалансированной стойке эльфа Калар видел, что тот обученный воин, и успеет пронзить ему горло раньше, чем Меч Гарамона будет вынут из ножен хотя бы наполовину.
Стараясь не делать резких движений, Калар убрал Меч Гарамона с коленей и положил рядом на подстилку. Прислонившись к стене пещеры, он заложил руки за голову.
- Ну? - спросил он, глядя на эльфа. - Что теперь?
Глаза эльфа прищурились.
- Алет кег-мон аэлет’ос тар’ка лоэк-нот, - произнес эльф. Хотя его речь звучала музыкально, каждое незнакомое слово произносилось четко и было пронизано враждебностью.
- Если ты собирался убить меня, то уже мог бы сделать это.
Калар видел, что эльф очень слаб, хотя тот изо всех сил пытался это скрыть. Его тело было покрыто потом, из-под повязок сочилась кровь.
Бретонский полуторный меч был тяжелым, и Калар видел, что эльф с большим трудом удерживает его поднятым. Меч казался слишком большим и грубым в его руках, явно привыкших к более утонченному оружию.
- В твоей крови яд, - сказал Калар. - Тебе нужно лечение. Кто нанес тебе такие раны?
- Даэ’эт Шаэль-Мара нот, - прошипел эльф.
- Ты не понимаешь меня, да? - вздохнул Калар.
- Каэлан нот кег-мон.
Некоторое время они смотрели друг на друга, не двигаясь. Калар вздрогнул от холода. От костра остались только угли, и пещера остыла. Осторожно двигаясь, Калар потянулся за дровами.
Эльф зашипел сквозь зубы и напрягся, острие меча дернулось, словно жало скорпиона, готового нанести удар.