Пространство сцены, а также все персонажи, включая лошадей и декорации мавританского города на заднике, казалось, начали расти и достигли вскоре натуральной величины. Ши выхватил саблю из ножен и вскочил на ноги. Чалмерс также вскочил со своего места и встал позади Ши, а Санчо отошел назад и начал оглядываться вокруг в поисках безопасного места, где он мог бы спрятаться.
— Флоримель! — закричал Чалмерс.
Флоримель, сидевшая на лошади впереди Маламброзо, уставилась на своего супруга изумленным, ничего не понимающим взглядом.
— Она слышит тебя, Чалмерс, но не знает, кто ты, — подал голос Маламброзо. — Она способна думать лишь обо мне. — Чародей оскалился, изобразив на лице отвратительное подобие улыбки, и приставил нож к шее Флоримель. — Если я сейчас перережу ей горло, она умрет, преисполненная любви ко мне за этот поступок, — добавил он.
Флоримель повернула голову настолько, что могла видеть чародея, и безмятежно — отсутствовавшее выражение ее лица, казалось, подтверждало только что сказанное им.
— Я убыо его! — зарычал Чалмерс. — Клянусь, я убью его!
— Только в том случае, док, если я не сделаю этого раньше вас, — сказал Ши. Он и Дон Кихот, обнажив оружие, стояли против чародея, а Чалмерс, суетясь за их спинами, изо всех сил старался придумать такое заклинание, чтобы зараз покончить с обоими злобными чародеями.
Но мавры, которые прежде так активно преследовали Маламброзо, скрывавшегося под личиной Галифероса, вернулись и окружили плотной толпой Дон Кихота, Ши и Чалмерса, и вся эта орда ощерилась оружием против трех пленников. Несколько мавров спешились и связали пленникам руки на запястьях. Дон Кихота силой отделили от Чалмерса и Ши и заставили сесть на осла лицом к хвосту. Ши и Чалмерса, которые, очевидно, были менее опасными, а также и менее интересными в смысле унижения, приковали друг к другу, предварительно стянув цепи у них на талиях подобно поясным ремням, и поставили перед Маламброзо. Затем подвели осла, на котором задом наперед сидел Дон Кихот, и расположили его позади них. А спустя минуту мавры приволокли и вытащенного из потайного убежища брыкавшегося и кусавшегося Санчо Пансу, которого предварительно ударили по голове, и усадили его на другого осла.
— Теперь я собрал вас всех вместе. Связанные, вы уже не сможете причинить мне вреда своим оружием, — злорадствовал Маламброзо. — А что касается магии, то именем всех демонов Ада и их слуг на земле да не будет вам дано составить ни одного заклинания против Фрестона или против меня. — Маламброзо жестом руки подозвал мавританских солдат и прорычал приказ: — Доставить их в город, а вечером мы славно полакомимся печенками наших врагов.
Толпа, окружавшая пленников, ответила одобрительными криками.
Фрестон, уже сбросивший с себя личину кукольника, продирался сквозь толпу по направлению к Дон Кихоту.
— Я не хочу вашей печенки, господин рыцарь, а вот вашего сердца я отведаю с удовольствием.
Дон Кихот кротко улыбнулся его словам и ответил:
— Трус не добавит себе величия, отведав сердца великого человека. Мое сердце лишь отравит тебя завистью, потому что ты ничтожный, презренный и не имеешь ни чести, ни совести.
Фрестон побагровел и плюнул в лицо рыцаря.
— Смелая речь. Но очень скоро ты пожалеешь, что произнес ее.
Мавры с дикими завываниями погнали пленников по направлению к близлежащему городу, а тем ничего не оставалось, как только повиноваться и идти вперед без всякой надежды на спасение.
Ши пытался составить простенькое заклинание против Маламброзо и проверить, сработает ли оно. Ничего не получилось. Он бессильно застонал и слегка отклонился назад, чтобы приблизить губы к уху Чалмерса, который плелся позади него.
— Мы обречены, док. Я пытался сочинить заклинание, чтобы заставить Маламброзо чихнуть, и ничего не вышло.
— Не отчаивайтесь. Я составил заклинание, которое, кажется, сработает, — ответил Чалмерс. Он прошептал на ухо Ши несколько строк своих никудышных виршей и, улыбнувшись, спросил: — Ну как?
Ши покачал головой:
— Док, вас же можно заслушаться, но я не вижу сути.
Чалмерс снисходительно усмехнулся.
— Положитесь на меня. Все, что от вас требуется, это запомнить слова и повторить их со мной.
Ши недоверчиво повел плечами.
— Боюсь, ничего не выйдет.
— Точнее, мой мальчик, точнее, — засмеялся Чалмерс, а затем скомандовал: — Начали!
— Во имя Господа и всех ангелов, и всего доброго, что есть на свете, — начал Ши.