И ещё много лет он не может выйти из дома безоружным, и браунинг неизменно оттягивает карман, и он до того привыкает к нему, что, спустя ещё много лет, когда не может быть и речи ни о каком оружии ни в правом, ни в левом, ни в заднем кармане, он в миг опасности хватается за тот же карман. Сила привычки, пропади пропадом всё.
А в тот год, когда он выходит после горячки на улицу, снова весна, по Крещатику ходят солдаты в суконных невиданных шишаках, тут и там кумачовые лозунги с известным призывом: “Пролетарии всех стран, соединяйтесь!”, “Мир хижинам — война дворцам!” В здании бывшей думы, где прежде сменяли друг друга Центральная рада, штаб гетмана, Директория, размещается большевистский ревком, а на здании, прежде занятом контрразведкой, появляются загадочные буквы: “ЧК”.
Жизнь в городе Киеве как будто бы восстанавливается. Появляется странная организация “ХЛАМ”, и в этой организации молодые поэты с обычным своим завыванием читают стихи. Марджанов в бывшем Соловцовском театре ставит “Овечий источник”, спектакль начинается “Интернационалом”, но в конце спектакля все поднимаются с мест и аплодируют долго, что означает, что спектакль удался.
Михаил Афанасьевич проходит положенную врачу регистрацию и каким-то чудом вырывает мандат, разрешающий частную практику, после чего обнаруживает, что красные воины сифилисом болеют ничуть не менее, чем болели петлюровские, однако красным воинам нечем платить за леченье, а хлеб дорожает день ото дня. В городе Киеве идут реквизиции. Автомобили с арестованными то и дело подъезжают к ЧК. Ораторы со всех возведённых трибун бросают призывы покончить с гидрой контрреволюции и обещают с корнем выкорчевать всех врагов революции, саботажников, тунеядцев и паразитов. По деревням косит косой продразвёрстка. Вооружённые отряды реквизируют продовольствие и эшелонами отправляют в вымирающую от голода и сыпняка Москву. Повсюду загораются мужицкие бунты. Отряды вооружённых крестьян врываются на окраины города Киева под жаркие крики: “Бей жидов! Долой коммуну!”, грабят и жгут и вырезают ещё уцелевших евреев. Налетают банды Зелёного, Струка и чёрт знает кого, и бандитам удаётся под треск пальбы доскакать до самого центра. Идут аресты заложников, причём в число заложников попадает и Василиса, после ареста исчезнувший навсегда. Мобилизуют врачей и отправляют в Москву, чтобы оттуда направить на фронт.
Пожалуй, уже никогда не удастся докопаться до истины, но что-то угрожает доктору Михаилу Булгакову, может быть, тоже мобилизация. Он ещё раз спасается бегством, на этот раз вместе с семьёй. Живут у одного из знакомых по дороге на Ковель, в сарае, в саду, во дворе разводят огонь, варят обед, спят на сене, прямо одетыми. Однако становится опасно скрываться и здесь. С двух сторон к городу Киеву подступают Добрармия и всё тот же неугомонный самостийный Петлюра. Приходится спасаться от них. Возвращаются в город пешком. В городе всё-таки настигает мобилизация красных. Начинает вертеться и дыбиться что-то уже совершенно невероятное, точно в горячечном сне. В “Необыкновенных приключениях доктора” только стоит:
“Конный полк ушёл воевать с каким-то атаманом. За полком на подводе ехал граммофон и играл “Вы просите песен”. Какое всё-таки приятное изобретение. Из пушек стреляли всё утро...”
Далее завеса опущена, пропущена целая главка, и события погружаются в мрак неизвестности, и каким образом доктор Булгаков исчезает из армии красных, уже решительно невозможно сказать. Объяснить же такого рода литературный приём, как пропуск главы, довольно легко: “Необыкновенные приключения доктора” пишутся в 1922 году, когда красные наконец завоевали Россию и когда доктору Булгакову, из соображений исключительно личных, приходится старательно утаивать некоторые прискорбные факты своей сильно запутанной биографии, даже если он доверяет эти факты другому, неизвестному доктору, да мало ли что...
Глава шестнадцатая.
ОЖЕСТОЧЕНИЕ