Причём, скажем так, и в Реки присутствовало нечто подобное, вот только компаньонка нашего геройствующего японца была последовательна и если для Герберта она готова была на всё и даже немножко больше, то с остальными её характер проявлялся порой на полную катушку, тоже заставляя порой усомниться в адекватности этой ящерицы. Что, тем не менее укладывалось в понятия: «Господин-Слуга» и не вызывала вопросов порой проявляющаяся излишняя агрессия ко всем остальным.
В случае же Ониксии, а именно так, немножко не в «цветовую палитру», сокращалось практически непроизносимое имя дракона болотно-зелёного цвета, обе существующие в ней кардинально отличающиеся поведением личности которой – были направлены исключительно на её «Хозяина».
Всех же остальных, девица-ящерица, почитала за непонятным образом ожившую мебель. То-есть нечто такое, относиться к чему следует индифферентно, но бережно. До тех пор пока не ударишься об её угол или ножку мизинцем ноги, после чего можно и разломать в сердцах неудачно подвернувшуюся тумбочку, а можно – пошипев от боли пройти мимо.
Именно так она относилась к Графу д’Джуну, старику-драконоборцу, и соответственно драконоведу, примчавшемуся ещё днём, по личной просьбе нашей Эрунвиэль, аж с другого конца Империи. Покуда Академикум не сократил бюджет оранжевого факультета, этот древний старик преподавал студентам «Бистологию циклопических тварей», к которой относятся и драконы. Однако ректорат посчитал, что подобный курс не нужен «отстающим» студентом «Мемодри», так как вряд ли кто либо из них в дальнейшем будет пересекаться с такими огромными монстрами. А потому, указом ещё прошлого декана он был отправлен его на покой.
Именно этот, похожий на мумию старикан и обрадовал меня новостью, что я – полноправный хозяин Ониксии. На что указывают нерушимые контуры ментальных связей, наличие которых он уже успел опознать и проверить.
После чего, с фанатичным блеском в глазах, посоветовал не идти по скользкой дорожке выбранной нынешним Героем Лориды, а немедленно зарубить «Злобную Мерзкую Тварь». Как это делают драконоборцы в тех случаях, когда ради спасения собственной шкуры, ящеры накладывают на себя «Петлю подчинения», предчувствуя неминуемую смерть.
Поблагодарив и отправив отдыхать кровожадного дедулю, очень не хорошо косящегося на оказавшуюся после его изысканий, полуобнажённой девушку, из одежды на которой остался только сдерживающий трансформацию в истинную форму ошейник да полосочки ткани прикрывавшие прелести.
Я всё же решил для начал поговорить с возмутительницей спокойствия.
Тем более, что склерозом я не страдаю и ещё когда мы разнимали Оникси с Реки, узнал-таки того, якобы случайно призванного зелёного дракона, которого закидал гранатами на вступительном экзамене в Академикум.
Лучше бы я этого не делал…
Весь разговор свёлся к: «Я тебя люблю, но я тебя убью! А так как жить без тебя не могу – сразу же покончу с собой и в первую очередь потому, что влюбилась в такого козла как ты!» Естественно, все пассажи про «любовь» чисто образные.
Ну… если очень грубо говорить, вылавливая только суть из потока сознания пролившегося на меня, когда я проводив агрессивного дедка очень задумчивым взглядом, вошёл в камеру обнажённой узницы и с дуру первым делом поинтересовался – не обидел ли её кто по девичьей части… меня вежливо и даже слегка покраснев, послали на пять матерных букв имперского языка, соответствующие трём русского. А заодно добавили, чем мне – «…подлому колдуну, призвавшему и надругавшемуся над бедной ящеркой…», следует заняться «там» по прибытии, в особо извращённой форме самим с собой, а так же со всем животным миром Нижних Пределов.
И – понеслась… Я её слово, она мне десять! Я ей вопрос о том – кто она собственно такая и нафига припёрлась, а она мне о том какой я тиран и как обожаю измываться над женщинами. На вопрос же чего она от меня собственно хочет – меня так и вовсе назвали «развратным извращенцем» и мгновенно раскрасневшись, тяжело дыша – попытались приложить массивной кроватью, превратившейся в щепу, после удара о разделявший нас защитный барьер.
Когда же я, наконец, совершенно сбитый с толку, ляпнул, что вообще-то мне и без дракона хорошо, а она свободна, катить на все четыре стороны и желательно за пределы моего государства. Девушка застыла на несколько секунд, глядя на меня огромными зелёными глазами… точнее глазом, правым, потому как левый скрывался под повязкой, а затем, безвольно упав на попку – ударилась в рёв.
Причём, если только что, эта совершено незнакомая девица-красавица разорялась на тему: «Да кто собственно захочет иметь такого никчёмного, бесполезного, бессильного и так далее, хозяина как я…» То теперь я – был лучшим Мастером на всём белом свете!
Самым сильным и могущественным, а если я вдруг по какой-то причине сейчас вдруг возьму и брошу бедную зелёную ящерку – то она взлетит повыше, сложит крылья и рухнет на землю возле моих почти божественных стоп. Естественно не просто так, а что бы далее хотя бы призраком, пусть даже вообще незримым духом следовать по моему пути…
В общем, из импровизированной тюрьмы для дракона, в которую была превращена одна из пустующих сокровищниц на моём этаже Донжона, я вышел так ничего и не добившись, зато с гудящей головой и сильным желанием собственноручно прибить одного долбанутого крылатого динозавра…
Хрен знает по поводу «Злобной Мерзкой Твари», но если все драконы, ведут себя подобным образом подчинившись своим победителям… То я начинал понимать благородную традицию драконоборцев – поскорее прибить ящерицу, дабы не мучать ни себя, ни животину!
Приказав стоящим на страже кавалергардам, обеспечить пленницу новым ударно-метательным средством, то бишь – кроватью, я, подумав, направился не в свой кабинет, а в «Призрачную Деву». Одну из огромных, раньше пустующих комнат на этаже служившей то ли третьим, то ли десятым малым залом для частных приёмов. Переоборудованную ныне в некий аналог тихого «элитного» бара-ресторана из тех, что существовали на Земле.
Это было моё прошлогоднее нововведение, призванное в первую очередь ввести хотя бы в Центральном Имперском Донжоне – культуру распития спиртных напитков. Тогда я ещё не жил здесь на постоянной основе и появлялся во владениях Второй Матушки – набегами, но успел подметить, что как ни странно, с выпивкой в местах массового скопления аристократии, дела обстоят куда как менее цивилизованно, нежели у простолюдинов.
Если мужик из деревни или городской хотят выпить – они обычно идут в таверну или трактир. А те кто побогаче - в ресторацию. И если надираются там до потери сознания, а то и на битой рожи – то в «заведениях» всегда есть кому их остановить, а то и выпроводить отсыпаться. Так что на самом деле, после подобного культурного отдыха, тяжёлые многодневные запои штука довольно редкая, ведь в одиночку «честным людям» напиваться не принято.
Другое дело – аристократия. Особенно здесь, в самом сердце имперской власти, куда все стремятся попасть, но делать здесь необременённому службой человеку, в общем-то – нечего. Скука – самый страшный враг благородного сословия, особенно молодёжи, часто живущей от приёма и до бала, от карнавала и до очередного раута.
Хряпнув с умным видом пару бокалов чего-нибудь элитного в высокосветской компании, ничем не занятые господа чаще всего всё остальное свободное время проводят в своих комнатах, либо отчаянно интригуя в «клубах» против всех подряд, исключительно от нечего делать.
И ладно молодёжь – в то время как многие юные леди расползаются по салонам, а юноши чаще предпочитают трактиры с борделями в городе – те, кому подобный образ времяпрепровождения не приемлем по той или иной причине – просто тихо спиваются каждый в своём углу.
Поэтому то я и организовал небольшое питейное заведение, со строгим дресскодом и внутренними правилами. Чисто для себя, чтобы в приятной атмосфере пропустить рюмочку другу с тем же Дюрером или немногочисленными знакомыми. Ну и естественно, что господа, прознав про такое начинание – идею оценили. Аристократия вообще падка на всё, что можно охарактеризовать словом «не для всех».