Повсюду в Тимлейне царило приподнятое оживление. Начинаясь на бойких купеческих рядах на южной окраине города, там, где толклись в суматохе тысячи людей и выставлялись на продажу привезенные из далеких земель товары, оно охватывало всю столицу, пока не разбивалось об исполинские укрепления королевской цитадели.
Город радовался весне. Ледяная зима, принесенная стылыми ветрами из-за Каскадных гор, сгинула наконец без следа. Прошедшая зима оказалась скупа на снегопады, но морозы держались такие, что иные птицы падали на лету, не в силах шевельнуть заледеневшими крыльями, а капли вина из фляжки норовили застыть на губах инеем. Старики по деревням болтали, что подобных холодов не случалось уже лет сто, с самых что ни на есть стародавних времен, и, дескать, это Повелитель Бурь в своем ледяном дворце подстегивает зиму стальными бичами, гоня ее на юг.
Так или иначе зима закончилась. На смену ломким, жестким травам пришла пробившаяся из земли изумрудная поросль, тянущаяся к ласковому небу. Молодая листва украсила деревья. Даже воздух казался особенно сладким и свежим – вдыхать его было все равно что пить чарку доброго вина. Повсюду разносилось пение вернувшихся с юга птиц, заполнившее тянущиеся через весь город тенистые парки. Сады, окружавшие аббатства святого Арлана и святого Берда, утопали в цветах. Набережные реки Нейры были заполнены прогуливающимися горожанами, впереди которых неслись музыка и беззаботный смех. В протянувшихся по левому берегу ремесленных кварталах вовсю кипела оживившаяся работа. Роскошные особняки в аристократических районах распахнули свои ворота для пышных приемов и балов, а купечество подсчитывало грядущие в нынешнем году прибыли, обещающие стать немалыми. На площади Рассвета и на расходящихся стрелами во все стороны от Янтарного Кольца проспектах каждый вечер устраивались гулянья и празднества, многолюдные и шумные, разогретые людским весельем и хмельным элем. В старинном городе, чьи мостовые отсчитали уже много сотен лет, отпечатавшихся по камням конским цокотом, выдалось веселое время. Трактиры полнились оживленным людом, в предместьях развернулись ярмарки, торгующие диковинками из далеких стран.
То было хорошее и светлое время. Время, когда жизнь кипит вокруг тебя, рассыпаясь искрами, когда жизнь окружает тебя на каждом шагу, звеня золотыми монетами. Время, когда ты вдыхаешь жизнь полной грудью и чувствуешь ее кожей.
Настала пора приглядеться к этому времени повнимательней. Мы показали вам место действия нашей истории – королевство, сотню лет назад едва избежавшее гибели, а сейчас наслаждающееся сладкими мгновениями покоя. Это королевство даже и не подозревало пока, какая участь ему уготована и как скоро этот покой будет разрушен. Мы показали вам трудные решения былых лет, давшие первый толчок событиям, что вскоре начнутся. Но у каждой сказки есть свой герой, и пришел час представить его вам – таким, каким он был в то ясное весеннее утро.
Посмотрите же на него утром дня, навсегда перевернувшего его жизнь.
Героя нашего рассказа звали Артур (имя столь древнее, что уже и память о первом его носителе почти стерлась в легендах былого), и он был сыном и наследником лорда Раймонда, нынешнего герцога Айтверна. Отец Артура приходился правнуком Радлеру Айтверну, тому самому, что стал невольной причиной гибели Камбера Эрдера, а после сделался правой рукой Короля Чародея. Но уже почти восемь десятков лет миновало со дня смерти Короля Чародея, и в дни, описанные в нашей повести, на иберленском троне сидел его потомок, король Брайан. Король этот не владел и крупицей магических умений и, в противовес своим властным и суровым предкам, был миролюбив и мягок. Править он предпочитал, опираясь на советников, первым из которых и был теперешний глава семьи Айтвернов.
Поговаривали, что лорд Раймонд Айтверн является ныне подлинным правителем государства, разве что не сидит на троне и не носит монаршего венца. Один из первых мечей Иберлена и негласный глава Коронного Совета, он слыл человеком гордым и непреклонным, и мало что в стране решалось без его согласия. Нося звание лорда Верховного констебля, он командовал всей королевской армией. Что до сына его, Артура… Артур, казалось, во всем был вылеплен из иного теста, нежели его выдающийся отец.
Это был молодой человек двадцати лет от роду, беспокойного нрава и со смутными планами на будущее. Хотя положение его семьи предписывало ему со всем вниманием относиться к государственным заботам, дабы однажды самому сделаться продолжателем дел отца, – пока Артур всеми силами старался избежать той ответственности, которую налагала на него роль наследника герцогской семьи. Бо́льшую часть своего времени он предпочитал проводить за пределами родительского особняка – в кабаках, харчевнях, а порой и в домах терпимости. Вместе с несколькими приятелями, такими же, как и он, отпрысками благородных родов, юный Артур предавался кутежам и гулянкам. Дворцовым вальсам он предпочитал развеселые крестьянские танцы, а дорогому вину – пенистое пиво.