Юный граф осторожно, как от змеи, отодвинулся. Также осторожно встал, краем сознания с удивлением отметил, что чувствует себя просто отлично. И начал медленно продвигаться к двери.
- Эмиль? - захлопала глазами девчонка. - Эмиль, ты чего? Ты что, на меня из-за вчерашнего обиделся? Ой, ну подумаешь, назвала тебя идиотом - неужели я первая? Зато ты мне жизнь спас, я это ценю и хочу тебе помочь… Эмиль?
Уже шмыгнув на порог, из-за закрывающейся двери юный граф услышал скрипучий голос:
- Помолчала бы ты, деточка… Не бойся, не уйдёт он далеко.
И старуха была права. Домик стоял на утлом островке, вокруг него была сплошь коричневая, дурно пахнущая жижа, из которой то и дело высовывалась змеиная голова и наблюдала.
- Камень ему кинь, образине, - невозмутимо предложила ведьма, не иначе как подкравшись - шагов её Эмиль не слышал.
Юноша судорожно обернулся, и мимо его уха просвистел камень. Вздохнуло, булькнуло - и голова нырнула обратно в жижу.
- И далеко ты, мальчик, собрался?
Старуха стояла рядом, скрестив руки на груди и тоже наблюдала.
- Выпустите меня, - не выдержал Эмиль, съёживаясь под этим взглядом - что было странно, учитывая, что это Эмиль возвышался над старухой, а ей приходилось задирать голову, чтобы встретиться с ним взглядом.
- И куда же ты пойдёшь, мальчик? - поинтересовалась ведьма.
Тишина, повисшая после её вопроса, вновь взорвалась голодным хлюпаньем.
Чувствуя, как ни с того ни с сего начинает кружиться голова, Эмиль тихо спросил:
- Кто вы?
- Матушка Ганз, - откликнулась ведьма, тяжело опираясь на клюку. - Ты же слышал, как девочка меня называла.
- Девочка? - изумлённо повторил Эмиль. - Она королева…
Ведьма улыбнулась с таким видом, будто читала мысли Эмиля - все, включая ту часть, где он называл Катрин чернявкой и простушкой.
- Так куда же ты пойдёшь, мальчик?
Туман окутывал Эмиля, скрывая его, обнимая, как тёплое одеяло. И туман говорил ведьминым голосом.
А Эмиль, вместо того, чтобы испугаться, чувствовал себя, будто отчитывался перед матушкой.
- Я должен… должен поехать… Я должен…
- Куда ты поедешь, Эмиль? - поинтересовался туман. - К королю?
“И к нему тоже”, - промелькнуло в голове.
Туман вздохнул. А перед глазами Эмиля мелькнули картинки… видения… сны? Дядя - герцог Аристид, уговаривающий юного графа Эмиля переписать оставшиеся у него владения на имя, собственно, герцога. Дядя, обсуждающий с метаморфом Сильвеном человеческую жертву - его, Эмиля. Дядя…
- Хватит! Это ложь! Довольно! - выкрикнул Эмиль, и его крик утонул в тумане… который, спустя мгновение, рассеялся и юный граф увидел перед собой отнюдь не болото, а дорогу и осёдланного коня.
- Иди, - сказала за его спиной ведьма.
Эмиль замер.
- Это… морок?
Ведьма усмехнулась.
- Ты просил отпустить? Я никого насильно у себя не держу. Иди, мальчик. Это твоё решение и твой выбор. Иди.
Эмиль смотрел на дорогу, на коня, на ножны с мечом, притороченные к седлу. И всё это уже почему-то не казалось ему привлекательным.
- Зачем вы показывали мне всё это? - пробормотал он. - Для чего?
- Для тебя, - отозвалась колдунья. - И нехорошо, мальчик, обвинять старую женщину во лжи.
Эмиль, покраснев, обернулся.
- Но вы…
- Зачем мне лгать? - спокойно откликнулась ведьма. Снова вздохнула и ткнула клюкой в дорогу. - Смотри сам, я тебя не неволю. И не держу. Поезжай - или возвращайся. Если вернёшься, - она посмотрела на Эмиля совершенно знакомым, материным взглядом, - будешь чинить крышу. Не просить же мне девочку, в её-то положении. Да и много она начинит, и так полы сегодня спустя рукава мыла, - и, кряхтя, поковыляла обратно в туман, оставив ошеломлённого и растерянного Эмиля совершенно одного.
***
Следующее утро - точнее, уже ближе полудню, ибо Катрин и впрямь спала крепко и долго - королеву разбудил деловитый стук и сыплющаяся с потолка пыль. Катрин удивлённо осмотрелась.
Матушка Ганз невозмутимо пекла пирог с ягодами и тихо напевала что-то на фрэснийском.
А наверху наследный граф Эмиль де Лири чинил крышу.
Глава 5
Король Азвонии, растеряв все своё спокойствие и, как казалось придворным, воспитание и разум, метался по кабинету. Проклятые совместно с мертвецами прочёсывали Азвонию вдоль и поперёк. Колдуны настраивали порталы, отправляя гонцов короля в другие государства, но толку от этого не было никакого.
- Найдётся твоя Катрин, - говорил король-некромант Дерик, хлопая сына по плечу и в который раз направляя его молодую энергию в нужное ему русло. - Я всегда знал, что азвонцы тупы и ленивы, но чтобы настолько. Они строят арену для поединка и шутовскую крепость уже месяц и всё никак не закончат.
Эдвард тёр воспалённые глаза, кивал и продолжал мерить кабинет шагами. Из тёмного угла на него испуганно таращился глава колдовской гильдии, шея и запястья которого были сплошь покрыты ссадинами и синяками. Метаморф, выдававший себя за королеву сбежал - и закономерно это повесили на другого метаморфа, Алена, который имел глупость (или что-то ещё?) остаться. Обезумевший азвонский король никак не мог принять его извинения. Правда, вместо того, чтобы искать сбежавшего колдуна, требовал найти настоящую королеву. И ответа “Ваше Величество, я не вижу её ни в одном из миров”, тоже не принимал.
Король Дерик следил за этим с неизменной улыбкой, строил азвонских вельмож и азвонских же плотников, готовя дворец к визиту альбионской королевы. И плотоядно косился в сторону Алена - для его заклятий и экспериментов требовался лишь один метаморф, и неважно какой. И это пока его сын ничего и слышать не хотел о том, чтобы отдать любимца своей жены в руки некроманта. Но скоро он поймёт, что мальчишка бесполезен, а королева - к удовольствию Дерика - потерялась (и хоть бы не находилась!). Поймёт, и всё будет по его, короля Фрэсны, замыслу.
А замыслов у Его Величества имелось мно-о-ого.
Эдвард очнулся перед самым приездом альбионской королевы, и попытался взять правление обратно в свои руки. И для начала - вернуть королеву Джоанну домой, аргументируя тем, что “не до неё сейчас”. Отец-некромант в ответ объявил, что всё уже готово, Джоанна уже почти тут, и “ты завтра будешь участвовать в турнире на равных правах и с её лентой на копье”.
Под утро азвонский король, полюбовавшись на оцепивших дворец мёртвых - к которым присоединились некоторые неудобные фрэснийскому королю азвонские дворяне - был вынужден признать, что отец прав.
Турнир состоялся на следующий день, как и планировалось.
***
“Подмытая дождём горка” была той ещё свалкой. Для начала - дождь. Ливень, как я полагала, не случился - а весело бы было. А так - просто морось покапывала. Но постоянно и очень противно. И земля раскисла - я вывозилась в грязи моментально, стоило только пару шагов до этой “горки” сделать.
Мои наивные одногруппницы на семинарах истории страны изучаемого языка в своих презентациях почему-то представляют турнир как некое сборище накаченных фигуристых шварцнегеров, для красоты облачившихся латы. И это… кольчуги на солнце сверкают, и стяги реют, и дамы цветы победителям бросают… Для начала - никакого солнца. Пронизывающий ветер и морось не хотите? И потом, глянули бы мои романтичные Тани и Даши, как этакого шварцнегера пытается запихнуть в седло. Это целое искусство, полагаю - вознести на бронированную лошадь такого же бронированного борова. Уж я на этих баронов с герцогами насмотрелась! Нет, жиром они обрасти не успевают - их обычно убивают на поле боя раньше. Так, если доживут до почтенного возраста сорока лет и ничем не переболеют - то, быть может… Но редко кто доживает. И не смотрите, что на пиру эти боровы уминают кабана в один присест. Они сами как кабаны - со всеми их тренировками и турнирами. Я всегда удивлялась - как Эдвард с его телосложением может с ними наравне участвовать в турнирах? Он миниатюрный, худощавый по сравнению с ними. Ха, а я - вообще как блоха, наверное.