Уголком глаза Блез заметил, что кто-то поднимается по лестнице на галерею.
— Добрый день, господин дворецкий, — сказал он, кланяясь управляющему Шарлю Бертрану, который приближался к ним. — Вот мадемуазель была настолько добра, что согласилась показать мне некоторые красоты Шавана…
— В самом деле? — холодно отозвался тот.
И прибавил, обращаясь к Рене:
— Миледи Руссель справлялась о вас, милочка.
Но когда девушка упорхнула, кивнув Блезу и вежливо улыбнувшись, Бертран сказал резко:
— Смотри у меня, парень. Твоя служба — при твоем хозяине, господине де Люпе. Мы здесь не любим, чтобы бездельники-лакеи слонялись по дому. Отправляйся делать свое дело и гляди, чтоб я тебя снова не застукал вдали от вашей комнаты, не то отведаешь моей трости…
Его глаза превратились в щелки, сквозь которые так и сочилось подозрение. Блез чувствовал их взгляд у себя на спине, когда шел к лестнице.
Глава 48
Во второй половине дня Блез и Пьер, сопровождая де Люпе, объехали поместье Шаван по широкому кругу; вел их главный лесничий де Норвиля. Важная роль в программе увеселений короля, кроме празднеств и других радостей во дворце, отводилась ещё охоте, любимому развлечению его величества, и де Люпе надлежало осмотреть охотничьи угодья и оценить их возможности.
Блезу, сделавшему во дворце все, что было в его силах, эта поездка давала предлог избежать не в меру внимательных взглядов мэтра Бертрана, а заодно провести рекогносцировку окрестностей. Несколько часов они медленной рысцой трусили по осенним лесам, за это время заметили по дороге пару оленьих стад и два раза спугнули диких кабанов. Выехав на открытое место, они восхитились обилием пернатой дичи — это обещало славную забаву, если королю придет в голову потешиться соколиной охотой.
Де Люпе, который ранее уже осмотрел конюшни, псарни и клетки с ловчими птицами, остался совершенно доволен. Его величество найдет в Шаван-ла-Туре все, чего душа пожелает. И он процитировал короля, сказав, что даже самому взыскательному государю для развлечения достаточно красивой женщины, отличной борзой и благородного коня, — и все это наличествует и может наилучшим образом быть использовано здесь, в этой жемчужине среди дворцов.
В какую-то минуту Блезу вспомнилась оценка, которую дал королю Франциску Эразм в тот далекий уже вечер в Женеве, и он не мог не восхититься её справедливостью. Франция подверглась вражескому вторжению, все дела запутаны, судьба страны поставлена на карту — но это не мешает королю отправиться сюда в увеселительную поездку.
Тем не менее, есть в нем что-то такое — размах, вкус, обаяние, — что перевешивает многочисленные недостатки и почти искупает их. Несмотря на личные обиды, Блез слишком по-французски смотрел на жизнь, чтобы ему не импонировала та истинно французская искрометность, которая была присуща Франциску. Его можно было порицать — и в то же время любить и прощать.
Один раз Блез увидел на гребне холма нескольких всадников, чьи силуэты выделялись на фоне неба; они быстро исчезли в долине за холмом. Де Люпе, который также их заметил, спросил у лесничего, знает ли он этих людей.
— Честно сказать, не знаю, монсеньор, они находились слишком далеко. Но думаю, это соседи — возможно, господин де Вивре со своими гостями. Его поместье граничит с нашими землями на севере.
Однако Блез мог бы поклясться, что на этих всадниках были стальные шлемы. Очень хотелось бы ему знать, сколько гостей собралось у господина де Вивре… Вот и ещё одна деталь, о которой надо доложить ла Палису завтра вечером…
Не похоже, чтобы де Норвиль мог рассчитывать на мало-мальски значительные силы. Вся округа весьма внимательно патрулируется королевскими войсками, и сколько-нибудь значительное сборище сторонников Бурбона исключено.
В общем и целом меры, принятые для охраны короля, можно считать достаточными. Франциск приедет в сопровождении по крайней мере нескольких дворян из свиты и стрелков; ла Палис, надо полагать, приведет с собой человек пятнадцать лучших своих кавалеристов. Если покушение действительно планируется, то единственным преимуществом де Норвиля будет внезапность, во всем остальном шансы представляются более чем равными.
Закончив объезд и оставив лошадей перед озером, где их должны были поставить в конюшню, маленький отряд, пешком перейдя мост, вернулся во дворец.
Однако неожиданный поворот событий одним махом смел все расчеты.
Весь парадный двор возбужденно бурлил. Суетились, бегая туда и сюда, слуги, Бертран, управляющий, подгонял их. Из дворца тоже доносился шум, свидетельствующий о необычной суматохе. Над кухонными трубами клубился дым.
Де Люпе окликнул Бертрана:
— Ради Бога, скажите, в чем дело?
— Король! — Управляющий беспокойно дернулся, на миг отвернувшись от лакеев. — Он приедет меньше чем через час. Курьер прибыл сразу же после вашего отъезда. Его величество решил приехать на день раньше.
«На день раньше», — эхом отозвалось в голове у Блеза. Они с Пьером озадаченно переглянулись.
Что же теперь? Как быть с указаниями регентши ла Палису? Они касались завтрашнего вечера. Что если она, захваченная врасплох отъездом короля, не смогла известить маршала? Тогда не будет подкрепления в виде кавалерийского отряда из Фера; тогда король действительно окажется без достаточной охраны, если она ему понадобится.
И как в таких обстоятельствах должен действовать Блез? Ему было строго-настрого приказано не раскрываться перед де Люпе; этому чиновнику только дали понять, что Блез выполняет поручение регентши. Де Люпе был слишком прожженным царедворцем и находился под слишком сильным впечатлением от де Норвиля, чтобы на него стоило полагаться. Весь шаванский маневр потеряет всякий смысл, если де Норвиль как-то учует ловушку, которую расставила ему регентша. Он сумеет избежать её с той же ловкостью, какую демонстрирует на каждом шагу, и даже сможет использовать этот случай, чтобы укрепить свои позиции у короля.
Нет, остается единственный выход — Пьеру надо тайком ускользнуть в Фер; возможно, ла Палис к этому времени уже расположился там. Если маршал успел узнать об изменении королевских планов, то ничего не потеряно, и если даже ничего не знает об этом, все ещё можно поправить.