- Воистину, да хранит нас Бог - от дураков вроде тебя! Тысяча чертей! Сперва чуть не стоптал конем всю компанию - и тут же, дух перевести не успел, желает нам уберечься от бед! Клянусь кровью неверных, тебя надо на привязи держать!
Но затем его губы расплылись в улыбке:
- Однако не могу не признать - смелый прыжок и удачно выполнен!
Он сжал Блеза в объятиях, а потом отстранил от себя, чтобы разглядеть хорошенько.
- Добро пожаловать домой! Гляжу, ты нарастил мяса на костях с тех пор, как мы виделись последний раз.
Родные и домочадцы сгрудились вокруг прибывшего.
Это был широкоплечий, крепко сбитый молодой человек двадцати трех лет, сейчас обильно припорошенный пылью. Гладко выбритое загорелое лицо лучилось дружелюбием и добрым озорством, оно было на редкость скуластое, с широко расставленными, необычайно живыми глазами, прямой и крупный нос был помечен сбоку небольшим шрамом. Довершал картину большой, выразительный рот.
Стоя несколько поодаль на пороге парадной двери, втайне проклиная прибытие Блеза в столь неподходящий момент, Жан де Норвиль наблюдал сцену приветствия - и постепенно успокаивался.
Судя по виду, Блез де Лальер был типичным удальцом-кавалеристом, куда больше мускулов, чем мозгов - таких легко найти в любой отборной роте королевского войска. Они беспечны, словно ветер, буйны, как школьники, мускулисты и грациозны в движениях, как пантеры, однако опытному человеку вертеть ими несложно...
Де Норвиль заметил, что одежда у Блеза довольно поношенная, а на ботфортах из мягкой кожи, доходящих до середины бедра, то там, то здесь мелькают заплаты. Стриг его в последний раз явно какой-то любитель - густые темно-русые волосы подрезаны неровно.
Эти детали наводили на мысль о тощем кошельке, который, вполне возможно, окажется восприимчивым к золоту герцога Бурбонского. С другой стороны, ездит он на добром коне и носит меч В начале XVI в. меч ещё оставался основным видом личного оружия.> с красивой рукоятью; однако это, скорее всего, следует поставить в заслугу его капитану, знаменитому Баярду Баярд, Пьер дю Террайль (1473 - 1524) - прославленный французский военачальник, получивший прозвище "Рыцарь без страха и упрека".>, который заботится о том, чтобы его люди имели хороших лошадей и экипировку.
Здесь открываются кое-какие возможности, размышлял де Норвиль. Солдат без гроша в кармане приезжает домой в отпуск, наверняка его интересуют и деньги, и успех, пожалуй, он охотно встанет плечом к плечу со всей своей семьей, когда наступит час.
Так что в конце концов приезд младшего де Лальера может означать не угрозу, а пополнение рядов заговорщиков.
Тем временем Блез, обхватив сестру за тонкую талию, поднял её в воздух и закружил, несмотря на явное недовольство Кукареку такой дерзостью.
- О-о, душенька моя, - воскликнул Блез, - да ты на целый фут выросла за эти три года! А хороша-то как! Да смилуется Бог над бедными мужскими сердцами!
И тут же опустил её на землю, чтобы обнять брата.
- Поздравляю с бородой, достопочтенный господин! Жесткая, как швейцарские пики, клянусь Богом! Не завидую твоей невесте в первую брачную ночь. Придется подарить ей на свадьбу стальное забрало...
Ги де Лальер холодно принял его слова. Он очень гордился своей бородой и не любил шуток на эту тему. Но Блез уже отвернулся, чтобы обменяться рукопожатиями со слугами и работниками фермы.
- Филипп... Жан... Андре... Тетушка Алиса! - Он расцеловал в обе щеки дородную толстушку. - Изабо Пернет! Ну как, замуж уже вышла?
Его глаза кого-то искали и вдруг вспыхнули радостью, когда Жан де Норвиль посторонился, пропуская спешившую навстречу сыну мадам де Лальер. На этот раз её всегда серьезное лицо сияло улыбкой.
- Блез, мой мальчик! Если б я только знала, что это ты, я бы уже давно спустилась...
Он снова преклонил колено, поцеловал ей руку и произнес формальное приветствие, которого требовал хороший тон. Но уже в следующий миг, презрев все условности, схватил мать в охапку.
Наблюдательный де Норвиль смотрел на эту картину со все возрастающим удовлетворением. Парня здесь любят, отметил он, и сам он предан семье. Перетянуть его на свою сторону будет нетрудно.
Последним среди встречающих появился Клерон, он встал на задние лапы, положил передние Блезу на плечи и лизнул его в лицо.
Солдат расхохотался.
- А-а, старый сплетник! Старина Клерон! Твой голосок я услышал уже за четверть лиги Лига - старинная мера длины, 3 мили, около 4,8 километра.>. Ну, хватит, хватит! А как насчет волков? Волки, Клерон!
Пес насторожил уши.
- Вот, то-то! Ладно, побегаем вместе.
Освободившись от Клерона, Блез подозвал своего спутника, который все это время стоял в сторонке.
- Месье-медам, честь имею представить самого многообещающего дьяволенка во всем христианском мире, моего стрелка, Пьера де ла Барра.
Дьяволенок, юноша лет восемнадцати, подмел шляпой булыжники двора в общем поклоне, однако как-то ухитрился адресовать его персонально Рене и, выпрямившись, задержал на ней взгляд.
Пьер был прям, как копье, и глядел смело, как бойцовый петух. Он и в самом деле до такой степени напоминал эту птицу, что товарищи в роте дали ему прозвище Лекок, то есть Петушок. Коротко подстриженные рыжеватые кудрявые волосы, небольшой, несколько вздернутый прямой нос, ярко-карие глаза - все в нем выражало самоуверенность и лоск.
Одет он был по моде - носил бархатную шляпу с золотой пряжкой, короткий, хорошего покроя плащ, безукоризненные сапоги и короткие штаны с украшенным золотым шитьем гульфиком. Шпага, тоже в соответствии с модой, была сдвинута назад и висела почти горизонтально поперек бедер. Каждому становилось ясно без слов, что он недавно окончил пажескую службу в каком-нибудь знатном доме и сейчас, можно сказать, впервые взял в руки оружие.
Рене, засмущавшись, подхватила Кукареку на руки и принялась теребить ему уши.
Антуан де Лальер спросил:
- Вы не из тех де ла Барров, что из Боса, сударь?
- Нет, я из Пуату, достопочтенный государь, хотя мы в близком родстве с теми, кого вы упомянули. Мой отец - Жан де ла Барр, он служил прежде в королевской гвардии, а ныне живет вблизи Сен-Мексана.
- Жан де ла Барр? По-моему, я его знал... Точно! Мы же с ним вместе брали приступом Геную в 1507 году. Человек высоких добродетелей.
- И позволь тебе сказать, - вмешался Блез, - что мой Пьер на него ни чуточки не похож. Женщины - его беда, а он - беда для них. Профессиональный влюбленный! Так что будь начеку, Рене. Запри-ка ты её наверху, мама. Он всего лишь третий сын в семье и интереса не представляет...
- Фи! - осуждающе произнесла мадам де Лальер. - Что ты такое несешь! Словно...
- Правда, справедливости ради надо сказать, - продолжал Блез, - что ему хватило разума принять звание стрелка в роте капитана де Баярда, хотя он мог стать полным кавалеристом у монсеньора д'Алансона.
Де ла Барр самодовольно вздернул подбородок как можно выше.
- С вашего позволения, кто бы этого не сделал? Стрелок нашей роты стоит двоих кавалеристов из любой другой.
- Во всех отношениях, кроме жалованья, дружище.
Пьер щелкнул пальцами:
- А, это такая безделица! Даже моя добрейшая покровительница, сама герцогиня, порекомендовала роту господина де Баярда. "Если ты хочешь чести, - сказала она мне, - то помни: дела делаются там, где он".
- Какая герцогиня, мой юный сударь? - переспросил Антуан де Лальер.
Его собеседник постарался ответить скромно:
- Герцогиня д'Алансон, мсье. Я был одним из пажей её светлости.
Де Норвиль и Ги де Лальер обменялись многозначительными взглядами. Герцогиня д'Алансон - это была сестра короля, Маргарита Маргарита Наваррская (1492 - 1549); в семнадцатилетнем возрасте была выдана замуж за герцога Карла Алансонского; после его смерти, уже в 35 лет, вышла замуж вторично, за короля Наварры Генриха д'Альбре. Их дочь Жанна впоследствии стала матерью будущего короля Франции Генриха IV.>, член королевской троицы, которую Франциск любил больше всех, исключая разве что свою мать, всесильную Луизу Савойскую. Да-а, этих глаз и ушей надо остерегаться. С точки зрения сторонников Бурбона, Пьер де ла Барр вполне мог считаться придворным самого короля.