Он заметил, что с ним обращаются, как с почетным гостем. Конечно, главной причиной такого уважения стала завоеванная им в крестовом походе репутация отважного рыцаря, но частично он был обязан теплому приему своей дружбой с королем. Еще прежде чем закончилась трапеза, он договорился с графом, что возьмет его сына, юного Ричарда де Клер, к себе в оруженосцы. Мальчик как член такой богатой и знатной семьи должен, по обычаю, быть отправлен ко двору короля для получения там надлежащего образования, но теперь, когда в отсутствие короля Ричарда к власти пришел принц Джон, это едва ли становилось возможно, поскольку де Клер не пользовался симпатиями принца.
Филипп горел желанием узнать еще что-нибудь о Лланстефане, и сидящий рядом отец Питера, сир Джеффри де Шавос, охотно рассказал ему все, что знал сам. Достойный мессир де Шавос на вид казался угрюмым человеком. Его лоб от постоянных забот был изборожден глубокими продольными морщинами; еще две глубокие складки сбегали прямо от широких крыльев к уголкам рта, опущенным, словно от непрерывных огорчений, книзу. Даже в голосе его всегда звучала печаль.
– Боюсь, должен вас огорчить, мессир Филипп, – сказал он. – В Лланстефане сейчас разместился де Бриоз.
Филипп, никогда раньше не слышавший этого имени, сразу же спросил:
– Де Бриоз? Кто это?
– Это кузен последнего д'Юбиньи. После его смерти он присвоил поместье.
– Я знаю его, – вступил в разговор граф, и в голосе его прозвучали нотки неприязни. – Но ведь законным наследником являетесь вы, барон?
– Так мне сказали в Лондоне нотариусы.
– Что ж, значит, вам придется применить силу, чтобы выгнать оттуда этого самозванца. Мы все будем рады вам помочь, – сказал граф. – Бриоз – это друг принца Джона.
Сир Джеффри печально покачал головой.
– Это будет нелегко, – скептически заметил он. – Лланстефан – это неприступная крепость, мессир. Вам понадобятся орудия для осады и много людей.
«Кажется, – подумал про себя Филипп, – ему доставляет удовольствие сообщать людям дурные вести».
Глава 17
ЗАМОК КИДВЕЛЛИ
Турнир продолжался весь следующий день. На помосте обсуждались шансы разных рыцарей.
– Ну, как вы думаете, есть здесь кто-нибудь, способный дать отпор д'Юбиньи? – спрашивал де Богун.
– Только один Беллем, мне кажется, – сказал граф.
– Ибо де Беллем! – Богун неприязненно пожал плечами. – Удивляюсь, как это вы вообще впустили его в свой замок, граф.
– Мне было неловко разворачивать его назад, – ответил в смущении де Клер. – Я, конечно, знаю, что он один из самых горячих сторонников принца, и…
– И продажный негодяй, – закончил за него Богун. – Что ж, я надеюсь, он будет сражаться с д'Юбиньи. Мне лучше сказать пару слов Филиппу.
– Нет, ради бога, нет! – воскликнул граф. – Я не хочу, чтобы здесь пролилась кровь. Смотрите, сейчас Беллем будет сражаться с рыцарем Филиппа д'Юбиньи, д'Эссейли.
Филипп уже заметил Беллема. Он ничего не знал об этом человеке, но невзлюбил его с первого взгляда. Беллем был среднего роста, но, по всей видимости, обладал недюжинной силой. Его грудь напоминала огромный бочонок, а широкие плечи были опущены вниз, как у большой обезьяны, которую Филипп видел в Дамаске. Но большую неприязнь вызывало у него поведение этого человека. Слуги до смерти боялись своего хозяина; они прислуживали ему с видом собаки, которая ожидает, что ее вот-вот побьют, и у них были все основания, чтобы бояться Беллема. За самую малейшую оплошность он нещадно лупил по голове своего маленького оруженосца. Лицо Беллема соответствовало его поведению – лицо грубого, неотесанного, высокомерного человека.
– Будь осторожен с этим парнем, Жильбер, – предупредил его Филипп. – Он очень силен.
Жильбер без всякого выражения на лице взглянул на своего противника.
– Со мной все будет в порядке, Филипп. Не волнуйся. – Он вскочил в седло и поехал занять свое место на дорожке для поединков.
Филиппа терзало смутное беспокойство. Он видел, как Беллем выбирает себе копье. Что-то было в этом человеке, что беспокоило его, к тому же он услышал обрывки разговора:
– Что ж, посмотрим, что ты сможешь сделать с этими крестоносцами, Иво, – говорил один рыцарь.
– Я сломаю им шеи, – сказал Беллем. – Дай мне шлем, мальчишка. – Его оруженосец протянул ему шлем. – Другой стороной, негодник!
Размахнувшись, он ударил рукой в железной перчатке по лицу мальчика – тот отшатнулся; и Филипп увидел, как по лицу его заструилась кровь. Беллем надел шлем себе на голову, нетерпеливо ожидая, пока слуга застегнет ремни, а потом решительно запрыгнул в седло. Он с такой силой натянул поводья, что его лошадь издала испуганное ржание.
Беллем выругался и, вонзив свои острые шпоры в бока несчастного животного, поскакал к своему месту на дорожке.
Филипп, видя все это, мрачно улыбнулся. Человек, который так обращается со своим конем, явно приехал на турнир не с самыми добрыми намерениями.
Герольд важно выступил вперед.
– Поединок между сиром Иво де Беллемом из Шрусбери, – прокричал он, – и сиром Жильбером д'Эссейли из Бланш-Гарде, королевство Иерусалим.
Он махнул трубачам, и вверх поднялись длинные фанфары, выдувая мелодичные звуки. Не затих еще последний аккорд, как оба поединщика тронули поводья и поскакали навстречу друг другу. Филипп с тревогой наблюдал за Беллемом. Этот человек сидел в седле как влитой, подумал он. Но Филипп знал, что Жильбер тоже достаточно опытный воин, чтобы постоять за себя. Филипп видел, судя по углу наклона их копий, что Жильбер целился в щит противника, в то время как Беллем метил Жильберу прямо в голову. Всадники съехались в самом центре узкой дорожки. Копье Жильбера со всей силы ударилось в щит Беллема и сломалось, его осколок с острием, перевернувшись в воздухе, воткнулся в землю. Но копье его противника задело сбоку шлем Жильбера, и он поспешил отклониться назад и в сторону.
Хотя Жильбер и удержался в седле, но этот заезд, по правилам турнира, выиграл Беллем. Тем не менее толпа очень холодно приветствовала победителя, наградив его лишь весьма слабыми аплодисментами, поскольку почти всем была известна его дружба с принцем Джоном и некоторые легенды, ходящие о его жестокости, шокирующие людей даже того нещепетильного в этих вопросах времени.
Питер де Шавос ждал своего заезда. Он уже выиграл все свои поединки, и этот последний заезд, в случае выигрыша, принесет ему полную победу.
– Все будет в порядке, Питер, – сказал ему Филипп. – Следи за его лошадью. Я смотрел за ним в прошлом поединке. Он любит увиливать влево. Так что не спускай с него глаз и держись к нему поближе. И что бы ни случилось, не смотри на его копье. Или на свое! Сосредоточь взгляд на его щите.
Питер кивнул, и в этом резком движении Филипп почувствовал волнение, но, однако, это не было волнение страха. Он уже видел Питера в деле и знал, что этому парню неведом страх. Ободряюще похлопав его по спине, он помог Питеру забраться в седло.
Питер сделал все так, как советовал ему Филипп. Из него получился хороший поединщик. Питер был уверен и в себе, и в своем оружии, и в своем коне: он не опасался, что лошадь свернет в сторону, – ведь это был подарок Филиппа, а Филипп не дарил своим друзьям плохих коней. Оба рыцаря неслись навстречу друг другу, укрывшись за щитами, но Питер все время помнил слова Филиппа. Когда лошадь его противника слегка начала уклоняться в сторону, из-за чего он мог не попасть в цель, он последовал за своим соперником и точным, мощным ударом выбил его из седла.