– Довольно, не будем говорить об этом, – заявила Госсен с выражением глубокого отвращения.
– Скажите мне, месье де Таванн, почему ваш друг, Рыцарь Курятника, вдруг сделался врагом графа де Шаролэ?
– Почему… не знаю, – задумался виконт, – но это легко понять. В последний год каждый раз, после того как граф позволит себе какую-нибудь подобную выходку, например стрелять в прохожих, вырывать волосы у лакеев, пытать женщин, которых он любит, на дверях его отеля ночью появляется афиша с очень несложным текстом: «Шаролэ – подлец» и подписью: «Рыцарь Курятника». Вы догадываетесь, что афиша недолго остается на дверях. Граф никак не мог застать врасплох виновного, хотя и отдал распоряжение, но…
Жалобный крик, вдруг раздавшийся на улице, прервал рассказ виконта.
– Похоже, зовут на помощь, – проговорил маркиз де Креки, вставая.
– Да, это стоны, – подтвердила Комарго.
Она поспешно встала, все гости последовали ее примеру. Князь де Ликсен уже отворил окно.
– Ничего не видно! – воскликнул он.
– Да, не слышно больше ни звука! – согласился герцог де Бриссак.
«Бонбоньерка» Комарго находилась на углу улицы Трех Павильонов и Жемчужной, вход в отель был с улиц Трех Павильонов, но отель стоял между двором и садом, а часть здания выходила на Жемчужную улицу. В этой части находилась столовая; окна были обращены на улицу.
Снег покрывал мостовую. Дамы и мужчины столпились у окон и с беспокойством смотрели на улицу. С минуту длилось глубокое молчание.
– Нам показалось, – проговорил герцог де Бриссак.
– Однако я слышу, – возразил Таванн.
– И я также, – прибавила Комарго, – это был крик от испуга, а потом стоны.
– Ничего больше не слышно… и не видно ничего.
– Ш-ш! – прошептала Кино.
– Я слышу что-то, – тихо проговорила Кино.
– Да-да, – повторила Сале.
– Эти стоны говорят об ужасных страданиях, – прибавила Дюмениль.
– Я ясно их слышу.
– Надо пойти посмотреть, что там, – сказал Таванн.
– Нет, нет! Останьтесь! – вскричала Комарго. – Я пошлю людей, пусть они нам посветят. Ты идешь, Креки?
– И я пойду с вами, – сказал князь де Ликсен. – Остальные, пока мы будем искать, останутся у окон и будут сообщать нам, что увидят.
Все трое поспешно вышли. Женщины остались у окон с герцогом Ришелье, герцогом де Коссе-Бриссаком и аббатом де Берни.
– Ах! – воскликнула Сале. – Вот они, на улице Королевского парка.
– Они ищут, – зашептала Дюмениль.
– Вы слышите стоны? – тихо спросила Комарго.
– Нет.
– Вот они возвращаются, – сказал аббат де Берни.
Действительно, они возвращались к отелю. И, войдя на
Жемчужную улицу, прошли под окнами.
– Ничего! – воскликнул Креки. – На снегу не видно никаких следов.
Таванн шел впереди. Вдруг он ускорил шаги.
– Идите скорее!
Он дошел до улицы Тамиль. Друзья присоединились к нему; подбежали и лакеи. Женщины смотрели с чрезвычайным беспокойством.
– Я ничего не вижу, – сказала Комарго.
– И я тоже, – подтвердила Г оссен.
– Они остановились напротив отеля Субиз, – проговорил аббат де Берни, – окружили кого-то или что-то…
– Поднимают тело, – произнес герцог де Ришелье.
– Да-да! Вот они возвращаются!
– Креки бежит!
Все высунулись из окон на улицу.
– Это несчастная женщина, она ранена, – сказал маркиз, – она без чувств.
– Скорее! Скорее несите ее сюда! – вскричала Комарго.
Она побежала в людскую распорядиться.
– Сюда, господа, несите в эту комнату, – говорила Комарго.
– Осторожно, князь!
– Вы хорошо ее держите, Таванн?
– Да. Позвольте, я донесу ее сам; мне легче, притом бедняжка нетяжела.
Таванн подымался по лестнице. Он нес на руках слабую, небольшого роста женщину, в одежде богатой мещанки, находившуюся без чувств. Лицо ее было страшно бледно, глаза закрыты, а длинные темно-каштановые волосы ниспадали почти до ступеней лестницы. Корсаж платья был разорван, и кровь струилась из широкой раны, видневшейся с левой стороны груди. Руки, платье, лицо – все было запачкано кровью.
Таванн со своей ношей вошел в будуар, обитый розовой шелковой материей, и положил раненую женщину на диван.
Дамы окружили диван.
– Боже мой! – вскричала Кино, сложив руки. – Да это Сабина!
– Вы ее знаете? – спросила Дюмениль удивленно.
– Как же! Это Сабина, дочь Доже, парикмахера.
– Да, да! И я ее узнала, – подтвердила Комарго.
– Как она сильно ранена!
– Она не приходит в себя!
– Она истекает кровью!
– Ей надо сделать перевязку…
– Пошлите за доктором!