Приехав в Штеттин, Сидония остановилась в доме Нины и оставила у последней драгоценности свои и документы, которые во время пути она тщательно хранила при себе. Так как документы относились к личности Сидонии, то Нина не могла воспользоваться ими, а драгоценности она не решилась бы отобрать, потому что за это легко можно было поплатиться головой. Но помирись Нина с Сидонией, окажи последней какие-либо услуги, и она могла бы извлечь из этого некоторые для себя выгоды. Поэтому Сидония и обратилась к ней, желая добыть денег, вырваться на свободу и возвратиться к герцогу. Нина познакомила Сидонию с разными старухами, в частности, с некоторой Анной Швейгер — отвратительным чудовищем, известным, однако, под именем знахарки. Сидония, признававшая власть злых духов, потому что и сама она была зла, связалась с этими плутовками, которые овладели ее умом и кошельком и уверяли ее в том, над чем Сидония посмеялась бы первая, если бы находилась в нормальном положении.
Герцог Барним со своей свитой гостил у Филиппа II в Штеттине. Во время одного банкета Филипп потребовал любимого вина своего и собственноручно налил его гостю, но племянник и дядя не выпили и полстакана, как вдруг почувствовали себя дурно. Обнаружились спазмы в желудке и сильные головные боли. Лейб-медики на первых порах объявили, что это несомненные признаки отравления, и, подобно беглому оружейному огню весть эта распространилась по городу.
Немедленно допросили келлермейстера и мундшенка. Последний получил чашу с вином от первого и собственноручно налил в стаканы герцогов. Келлермейстер показал, что чаша стояла в комнате близ кухни, что он сам выполоскал ее, откупорил бутылки и налил вино. Дальнейшим дознанием обнаружено, что одна из женщин по имени Сусанна Тейбнер, часто помогавшая на кухне, когда оказывалась надобность в большом числе слуг, быстро вошла в комнату, где стояла чаша, и затем скрылась. Таким образом, подозрение пало на Сусанну Тейбнер, так как келлермейстера считали человеком верным, давно и безупречно исполнявшим свою должность.
Молодой герцог потребовал строжайшего следствия и суда виновных по всей силе закона. К счастью, оба герцога выздоровели Медики, после более хладнокровного размышления, объявили, что это не отравление. И, наверное, случай это скоро бы предали забвению, если бы не нашелся доносчик.
Их высочества еще не вполне оправились, как вдруг герцог Филипп получил письмо от Анны Швейгер, обвинявшей Сидонию Борк в колдовстве и общении с дьяволом, причем доносчица выразила готовность быть свидетельницей против Сидонии. Ничего не могло быть желательнее герцогу Филиппу, как заявление это, вполне соответствовавшее прежней жизни обвиняемой и ее злобному характеру. Филипп объявил об этом, и, к величайшему удовольствию подруг Сидонии по монастырю, последнюю заковали в цепи и перевели в штеттинскую тюрьму.
Когда Сидонию взяли, она находилась в состоянии экзальтации и невменяемости. Еще жил несчастный Эрнст Людвиг, и ее отношения к последнему были такого рода, что подробное выяснение их не могло быть желательным для двора. В виду этого, вероятно, внимание процесса было сконцентрировано на обвинении в колдовстве.
Она утверждала, что это выдумка ее могущественных врагов! Если ее уличают в отравлении герцогов, то прежде всего следует представить в суде Тейбнер и доказать, что последняя была соучастницей. Сидония явно обвиняла Филиппа и Барнима в захватах и устранении Эрнста Людвига и с беспримерной дикой энергией выставила на вид свои отношения к Эрнсту Людвигу и вражду его с Иоганном Фридрихом и Барнимом. Таким образом, дело обратилось в скандальный процесс.
В виду главного обвинения Сидонии, будто оба герцога были причиной печального положения Эрнста Людвига, решено было отправить в Вольгаст комиссию, состоящую из судей, врачей и духовных лиц, с целью публичного выяснения как состояния здоровья герцога, так и свойств и причин его болезни.
Это расследование было первой катастрофой, разразившейся над головой обвиняемой.
В Вольгасте несомненно выяснилось, что герцог страдал не меланхолией, не питал он ни малейшей злобы к настоящим правителям Померании, но что его безумие было — turor amoris, любовное бешенство! Герцог уверял, полагая, что Иоганн Фридрих еще жив, — будто последний похитил Сидонию с целью обладания ею! Когда же один из присутствующих пасторов именем Бога стал уверять его, что Иоганн Фридрих умер, а Сидония обвиняется в колдовстве, то Эрнст Людвиг, вскрикнув, упал и скоропостижно умер.