— Вот, ты получишь в мужья этого мальчика! Что за чудесный будет брак! Ха, ха, ха!
Рыдая от стыда и ужаса, следовала за ней Анна. Ликующая Сидония поспешила рассказать это Гертруде, детям Веделя и прислуге:
— Толстый Леопольд сосет еще грудь, как маленький ребенок!
Безумная любовь госпожи к своему младшему сыну сделалась предметом смеха и дурных разговоров! Торжествующая Сидония закричала Нине:
— Теперь укладывай мои вещи, я еду прочь отсюда! Довольно я пожила в Кремцове и теперь есть что рассказать в Штеттине!
По отношению к Гертруде и детям Иоанны открытие Сидонии вполне достигло своей цели, но по отношению к прислуге — вовсе нет! Кухарка Ринка, догадываясь, что может произойти, бросилась к Юмницу:
— Идите скорее к госпоже, ее опозорили! И захватите с собой плеть!
Потом она побежала к пастору.
Что происходило в душе Иоанны, представьте себя в ее положении, и вы поймете! Но тем постыднее и ужаснее был для Иоанны этот инцидент, что она поняла, как сильно ошибалась в своей племяннице. Непередаваемый ужас напал на нее, когда она осознала, что это создание послано на несчастных ее детей. Несмотря на чрезмерную материнскую любовь и свое смущение, она сохранила все достоинство и решилась очистить свой дом от оскорбления! Она привела в порядок свое платье и громко позвала служанок. Потом воротилась к Леопольду и дала ему сильную пощечину, так что щеки его разгорелись.
— Вот тебе перед всеми, если ты и впредь меня будешь мучить!
Явились Лавренция и Матгозия.
— Дурное создание застало меня врасплох и опозорило меня и Леопольда. Вы знаете, девушки, почему я прежде исполняла желание мальчика. Ты, Гозия, останься с Леопольдом и уговори его, чтобы он не был больше болваном! Я прогоню его, если он не будет умнее! Ты Лавренция, позовешь своего отца и прислугу!
Она, бледная, сошла вниз.
Герой Леопольд остался тут с пылающими щеками он не понимал, что происходило с ним. Мудрые наставления Матгозии вовсе не долетали до его ушей, он мечтал о потерянном рае.
Несчастная мать, что ты делала? Ты была слишком долго слаба и считала дитятей мальчика, а он уже давно не был им! Слишком долго наслаждался Леопольд сладкой грудью, чтобы теперь вдруг позабыть ее! Неужели он, припадая к ее груди, опьянялся своим детским счастьем только для того, чтобы снова отказаться от этого блаженства?
Когда ты умрешь, Иоанна, весь свет будет матерью Леопольда, только на больших дорогах он будет находить кружку для утоления своей жажды, но он вспомнит и тогда о кремцовской комнате, где слабая, гневная, в то же время улыбающаяся мать баловала его. Этот час был комическим прологом всей долгой скитальческой жизни сына. Он должен был иметь дурные последствия во всем, и что ни делала Иоанна, чтобы изменить случившееся, она не могла бороться против дьявольской силы чудовища, у которого только тело было изящно и привлекательно, а душа была черна, как у самого злого негодяя.
Когда Ведель показалась в зале, прислуга уже собралась вся, по приказанию Лавренции, как будто она хотела отомстить за оскорбление, нанесенное Иоанне.
Дети встретили ее с мучительным и смешанным чувством. Сидония и Нина выказывали полнейшее равнодушие.
Когда Иоанна подошла к своему стулу за столом, то она увидала перед собой плеть; у стола стоял Юмниц.
— Вот я исполнил приказание вашей милости.
— Мое? Впрочем, хорошо! Кто велел тебе это, тот хорошо сделал! Где Буссо?
Она огляделась кругом.
— Я хочу знать, где сын мой, Буссо! Кто знает, должен сказать, если не хочет, чтобы я прогнала его из дому и со двора!
— Сидония, — прошептала тихо Анна, — послала его на Ину нарезать тростника для венков.
— Пусть Ловиц и слуга сыщут и приведут сюда!
Охотник и слуга вышли из комнаты.
— Приведите сюда это проклятое создание! — Иоанна взяла плеть. — Я ее накажу по-ведельски, так что навсегда сброшу с нее маску.
— Не прикасайтесь ко мне! — воскликнула Сидония дико и ее глаза засверкали, как раскаленные уголья. — Вы, Иоанна, будете раскаиваться всю жизнь, если сделаете ко мне хоть один шаг. Когда служанка прибьет свою госпожу, то за это ее лишают правой руки! Что вам надо? Я дочь герцога Барнима и его светлость снимет с вас кожу, если вы только дотронетесь до моей. Когда я вошла в этот гадкий дом вы меня приняли с насмешкой и унизили — теперь я вам возвращаю этот позор и стыд. Дайте мне мою лошадь!
Иоанна отбросила плеть.
— Ты порождение дьявола всякий удар был бы позором для меня! Кто сам признает себя незаконнорожденным, позорит доброе имя своих родителей, тот лишен защиты у всех честных людей! Пастор Матфей с Юмницем, вытолкайте девку! Сейчас пусть убирается к своей матери в Штеттин. Напишем Маргарите, кого она воспитала! Пусть глаза мои никогда более не видят этого чудовища! Если ты предстанешь когда-нибудь за твои дьявольские козни на суд этого или того света, то вспомни что твое счастье и душевное спокойствие навсегда кончились с этого дня.