Ревик продолжал смотреть на меня, затем покосился на пистолет, который всё ещё держал в ладони. Поставив предохранитель на место большим пальцем, он перевернул оружие в руках и протянул его мне рукояткой вперёд.
Он проследил, как я убираю его в кобуру на бедре.
Его пристальный взгляд задержался на моих бёдрах даже после того, как я спрятала пистолет на место.
Осознав, что я наблюдаю, как он пялится, Ревик нахмурился и отвернулся, просовывая руки в длинное пальто и расправляя его за спиной. Он прикрыл полами бронежилет на груди и кобуру. Я наблюдала, как он одёргивает пальто, чтобы оно хорошо село на плечах.
— В любом случае, — сказала я, отведя от него взгляд. — Я хочу сказать, что они определённо будут винить меня, а не тебя. Кроме того, это моя вина. Ты правда думаешь, что я позволю тебе взять вину за это на себя?
Он небрежно пожал плечами.
— А что насчёт тебя? Что ты думаешь?
Я перевела на него хмурый взгляд.
— Что я думаю? Конечно, это моя вина. Я же только что это сказала.
— Нет. Ты думаешь, что ты злоупотребляешь этим? — он улыбнулся, но я видела в его прозрачных глазах серьёзность. — Находясь наедине со мной. Постоянно заманивая меня в свою комнату.
Вздрогнув, я поморщилась и скрестила руки поверх бронежилета.
— Я тебя умоляю, — сказала я. — Как будто в моей комнате мы заигрывали друг с другом. Мы планировали вот это всё. Просто я не могла им об этом сказать.
— И что ты им тогда сказала?
— Я сказала, что мы смотрели фильмы. Играли в шахматы.
Он кивнул, и выражение его лица опять сделалось нейтральным.
— То есть, ты думаешь, что они ошибаются?
Повернувшись, я наградила его изумлённым взглядом.
— Думаю, я не могу заставить тебя делать то, чего ты не хочешь, Ревик… и неважно, какие бы предлоги я ни выдумывала.
Его взгляд дрогнул. Затем я увидела, что он думает. Прежде чем я успела решить, не обидела ли я его, он поджал губы. Затем пожал плечами, сохраняя нейтральный тон.
— Элли, — сказал он, посмотрев на меня, но не глядя прямо в глаза. — Я бы сейчас спрыгнул с крыши, если бы ты меня попросила. Ты должна это понимать.
Я уставилась на него. В его голосе звучала та же лёгкость, но я чувствовала в его словах нечто ещё. Я сжала ладони в перчатках, и заскрипевшая кожа вжалась в мои пальцы.
— Надеюсь, ты сейчас шутишь, — ответила я.
Слегка щёлкнув языком, он застегнул пуговицы своего пальто, всё ещё не глядя на меня.
— Образное выражение такое.
— Вот как? Для кого?
— Элли, — он наградил меня тяжёлым взглядом. — Ты знаешь, что я имею в виду.
— Нет, — сказала я. — Не знаю, — подавив злость, я добавила: — Ты всё равно знаешь, что это неправда. Как ты и сказал, я приглашала тебя в свою комнату. Много раз. Ты ни разу не остался.
В этот раз он заметно вздрогнул и отвёл взгляд.
Почувствовав, как моё лицо ещё жарче заливается румянцем, я добавила:
— Ты ничем мне не обязан, Ревик. Ты вытащил меня из Пекина. Я бы сказала, что мы квиты. Тебе так не кажется?
Он наградил меня суровым взглядом.
— Ты бы вообще не оказалась в Пекине, если бы не я.
Я прикусила губу, стараясь решить, стоит ли мне отвечать. Я хотела прикоснуться к нему, но он ясно дал понять, что не хочет этого, так что я стояла со скрещёнными руками.
— Почему ты говоришь мне это? — спросила я наконец. — Из чувства вины? Потому что я думала, что мы это обсудили.
— Это не вина, Элли.
— Тогда что это?
— Это не вина, — он взглянул на меня, посмотрел в глаза, но ненадолго. — Называй это благодарностью, если тебе нужно как-то это назвать.
Когда его выражение не изменилось, я отвела взгляд, всё ещё стискивая собственные бока. Я уже готовилась уйти, но он схватил меня за запястье и притянул поближе.
— Элли, — в его голосе едва слышно звучала боль, но я прочувствовала её до самых колен. Когда я подняла взгляд, он посмотрел мне в глаза и сглотнул. — Это не отвержение. Все эти ночи не были отвержением. Об этом мы тоже говорили.
Я кивнула, стараясь сохранять нейтральное лицо.
— Вэш ещё что-нибудь сказал об этом? — спросила я. — О нас?