Затем он ушел.
Я поднялась к себе домой. Я подключила свой новый телефон к зарядке, нашла новый номер и, воспользовавшись своим старым телефоном, отправила сообщение всем, кто был в моей телефонной книге. В разгар всего этого мой старый телефон разрядился.
Вскоре после этого я легла спать.
А когда я наконец заснула, мне приснился Найт.
Глава 4
Только для меня
В ПРОШЛУЮ СУБОТТУ МИССИЯ БЫЛА ВЫПОЛНЕНА: мы провели вечер с ризотто, процедурами по уходу за лицом и за просмотром Криса Хемсворта, и Сандрин приняла участие в празднике. Она жаловалась на Ника, хотя и не до конца фильма. Даже Сандрин не могла пожаловаться на крутого парня-придурка, пока на экране был Крис Хемсворт.
Прошла неделя, и Вив, Сандрин и я были наряжены и отправились в город, потому что Сандрин была в слезах. Ник все еще не звонил, а Сандрин, оставаясь Сандрин, все еще не сдавалась.
Вив не было дома, потому что у нее было настроение гулять. Причина, по которой она не пришла на вечеринку к Нику, заключалась в том, что она, как и я, знала, что он придурок, и у нее не было желания проводить время с ним или его командой. Поэтому она не пришла.
Я была либо слабачкой, либо слишком измучена своей насыщенной жизнью, чтобы противостоять натиску Сандрин, поэтому я пошла.
Однако сегодня вечером я была в настроении Вив.
Прошло чуть больше недели, а от Найта ничего. Больше никаких рыцарских жестов, какими бы пугающими, великодушными или преступными они ни были. Ничего.
Я хотела забыть об этом и почувствовать облегчение. У меня был телефон. Он был потрясающим и умел не только принимать звонки. В нем были электронная почта, интернет, приложения и все остальное. Все это выглядело чертовски круто и походило на то, что спроектировало в «НАСА», но через пятьдесят лет... это была бомба. У меня был более безопасный жилой дом, как и у всех моих соседей. Он недвусмысленно сказал мне, что находит меня привлекательной, но не зашел ко мне и перед уходом не сказал, что свяжется со мной, и не пригласил меня на свидание. Так что единственное, что я могла предположить, это то, что, хотя он и был страшным, он все же был человеком который видел, что нужно что-то делать, и он это сделал. Это было нечто большее, чем просто услышать, что меня нужно подвезти, и согласился это сделать, но, в конечном счете, казалось, что это просто то кем он был, и то, что он делал.
Так что, он сделал свое дело и пошел дальше.
Для такого парня, как он, я, вероятно, была воспоминанием.
Мне это не нравилось, но все же нравилось. Я почувствовала облегчение и одновременно расстроилась. Это было странно. И эти чувства не угасали. Ни на йоту.
И это было отвратительно. Не только потому, что они не исчезали, но и потому, что, как выяснилось, сбивали с толку.
Мне все еще было интересно, думал ли он обо мне, когда совершал тот или иной поступок. После нескольких дней попыток убедить себя, что это не так (а также попыток не думать об этом вообще, и я потерпела неудачу в обоих случаях), я призналась себе, что мне нравиться эта идея, даже если она меня пугает (а это было очень много). Однако было крайне маловероятно, что такому человеку, как он, когда-либо понадобится кулак, так что это тоже было весьма сомнительно.
Поэтому я решила пойти куда-нибудь. Немного выпить, потанцевать и отпраздновать покупку новых простыней, нового одеяла и новых подушек. Не покупая телефон, я добавила постельное белье в список того, что я могла бы купить. Я получила и хорошее, выходя за рамки того, что обычно позволяла себе, и сделав это не только потому, что у меня были деньги, но и потому, что Вив привела мне нового клиента. Каждые две недели я получала дополнительные пятнадцать долларов за регулярный воскресений маникюр. И для меня тридцать долларов в месяц были потрясающими.
Это был настоящий праздник.
— Знаешь, если поспрашивать вокруг, этот клуб принадлежит Найту Себрингу.
Это Вив кричала мне на ухо, когда мы входили в Slade, самый модный ночной клуб в центре Денвера. Это было модно в том странном смысле, что модно не год или два, а с тех пор, как я начала посещать клубы, когда мне исполнилось двадцать один год. Плата за вход была высокой, но это было место, которое нужно увидеть и быть замеченным.
Это было странно, так как клубы то появлялись, то исчезали, но Slade оставался популярным. Настолько популярным, что когда в город приезжали знаменитости, они отправлялись в Slade. Это было потому, что в Slade были маленькие, средние и большие VIP-места, которые были отгорожены от обычных людей. Туда ходили кинозвезды. Звезды рэпа. Звезды R&B. Бронкос. Наггетс. Они проводили своих гостей в VIP-залы, где были свои официантки и вышибалы. Они ничего не видели, но стояли на возвышениях, чтобы их было видно.
Это было настолько редким явлением, что я даже придала этому значение и пришла к выводу, что Slade оставался популярным местом, потому что каждый год он закрывался на месяц, а внутри все перестраивалось. Это было похоже на открытие совершенно нового клуба, но это было не так. И это всегда было самое лучшее, самое крутое, самое модное. Дорогая, но умная уловка, как мне показалось, и она работала.
Не говоря уже о том, что официантки всегда были великолепны, с потрясающими телами, бармены были горячими, а вышибалы и охрана – огромными, пугающими, но привлекательными. Так что, если вы заглянете в Slade, там были и другие развлечения для обоих полов. Не просто зажигательная музыка в модной атмосфере с хорошо разлитыми напитками в фантастических бокалах, но и приятное зрелище.
Кроме того, каждый вечер, даже в будние дни, на вход выстраивалась очередь. И независимо от того, соглашались вы с этим или нет, вышибалы сами выбирали, кого впускать. Дело было не только в одежде и деньгах. Если ты был великолепен, тебя ставили в начало очереди. Затем, если ты выглядел так, будто у тебя есть настоящий торт, тебя пропускали. Все остальные могли стоять там часами и так и не попасть внутрь, так что за долгие годы они научились даже не беспокоиться.
Мы попали внутрь, потому что у Сандрин были светлые волосы цвета клубники, искусственная грудь, которую купил ей бывший парень, и способность постоянно отказываться от десертов, и поэтому ее тело было стройным и идеально подтянутым. Не говоря уже о Вивике, с ее высокой, стройной фигурой, смуглой, безупречной коже цвета полуночи, необычными карими глазами, изящным вырезом в виде жирафа и идеальным черепом, с ее короткой стрижкой в африканском стиле. И, наконец, очевидно, что новой информацией стала я, у которой было лицо, способное вызвать тысячу стояков. Не слишком цветистый комплимент, но, тем не менее, он говорит сам за себя, даже если не вызывает раздражения.
Как только я это заметила (очевидно, это не касалось меня, поскольку я узнала об этом всего неделю и один день назад), это заставило меня на полгода завязать с Slade. Сандрин, конечно, утомила меня, и я сняла свой запрет.
Так что теперь я вернулась, и возвращалась уже несколько лет, хотя и со все меньшей регулярностью.
Кроме того, в прошлую субботу я рассказала Вив и Сандрин все о Найте.
— Надеюсь, он оставит тебя в покое. Он очень привлекательный, но в то же время полный придурок, — прокомментировала это Сандрин.
Вивика просто уставилась на меня и ничего не сказала. Это была ее манера. Она склонна судить, только тогда, когда у нее есть факты, даже если, как я выяснила, один из этих фактов включал в себя информацию о том, что какой-то парень послал «своих парней» избить кого-то ради меня. И все же это была одна из трех миллионов двадцати двух тысяч шестисот одиннадцати вещей, которые я в ней любила. Тем не менее, как только она выскажет свое мнение, независимо от того, было ли оно правильным или неправильным (или независимо от того, считала ли я его правильным или неправильным), потребуются пытки, чтобы заставить ее изменить свое мнение. Это может немного раздражать. Но, насколько я могла судить, это был единственный недостаток Вив. И поскольку мы достаточно натерпелись от Сандрин, все уравновешивалось.
Пока я не упомянула о нем, никто из них не знал Найта Себринга.
Но, очевидно, Вив поспрашивала у окружающих. Я не была удивлена. Вив тоже была такой. Она была склонна к любопытству, и это любопытство перешло все границы, когда мужчина подарил мне телефон за тысячу долларов и избил моего домовладельца, чтобы я была в безопасности (или обезопасить меня).
— Правда? — крикнула я в ответ.
Она кивнула.
— Ага. С тех пор, как он открылся, прошло восемь лет.
Ух ты. Интересно.
Внезапно я обрадовалась, что надела свое лучшее платье для выхода в свет. Оно было дизайнерским, но я купила его в магазине подержанных вещей. Черное, облегающее, длинной на два дюйма выше колена, одно плечо открыто, другая рука без рукавов. На боку у меня образовалась большая открытая дыра, которая обнажала кожу с другой стороны, от ребер до верхней части бедра. Оно не было красивый. Оно было абсолютно горячим. И отчасти это вызывало раздражение из-за того очевидного факта, что, надевая его, я никак не могла надеть нижнее белье. Мне это нравилось. Я подобрала к нему черные босоножки на шпильках и ремешках, но они выглядели так, словно были покрыты серебряным блеском. Они стоили недорого – я купила их на распродаже в обувном магазине – но они были чертовски сексуальными.