А еще можно было увидеть, как танцует ваша новая подружка, и послать своего подручного, чтобы он по прихоти заставил ее остановиться.
При этой мысли дверь открылась. Я повернула шею и увидела, как входит Найт.
Правда, было неприятно, что он выглядел так же хорошо в костюме, как и в выцветшей футболке с надписью Металлика и джинсах. И это было паршиво, потому что я не могла решить, какой Найт мне нравится больше.
— Привет, детка, — сказал он, закрывая за собой дверь.
— Я люблю танцевать, — выпалила я, и он склонил голову набок.
Он задержал на мне взгляд, и так продолжалось некоторое время, пока я ждала.
Затем он сказал.
— Хорошо. В любом случае, пришло время поговорить об этом.
Он подошел к своему столу.
Я наблюдала, думая, о чем поговорить?
Он сел за свой стол и приказал.
— Иди сюда, Аня.
Я отвернулась от окна, подошла к его столу и остановилась с противоположной стороны, но так и осталась стоять.
Откинувшись на спинку стула, глядя на меня снизу вверх.
— Детка, я сказал, иди сюда. — тихо произнес он.
— Я здесь, — ответила я.
— Ты там, — ответил он, наклонив голову ко мне, а затем жестом руки указал на свои колени, — Я хочу, чтобы ты была здесь.
О Боже.
Я сжала губы. Затем я обошла его стол.
Когда я оказалась на расстоянии вытянутой руки, он потянулся ко мне. Обхватив меня рукой за талию, медленно и нежно, он приблизил меня к себе. Он повернул меня и посадил к себе на колени, так что я перекинула ноги на один подлокотник кресла, прислонилась спиной к другому, опустила свою задницу ему на колени, а он обхватил меня обеими руками.
— Ладно, Аня, детка, прежде чем я отведу тебя домой, в свою постель, важно, чтобы ты поняла меня, — тихо сказал он.
Я уставилась на него и, когда он не продолжил, кивнула.
— Я думаю, за то время, что ты была со мной, ты поняла, что мне нравится контроль, — продолжил он.
Что ж, я все поняла.
Я снова кивнула.
— Хорошо, — его руки сжали меня в объятиях, затем одна из них легко скользнула вверх по моей руке, отчего по коже побежали мурашки, пока его рука не прошлась по моему плечу и, наконец, не остановилась на шее, где он обхватил ее пальцами. Он приблизил свое лицо к моему. — Тебе нужно понять, что мне… нравится… контроль. Во всем.
— Хорошо, — прошептала я.
— Итак, я говорю своей женщине не пить, она не пьет. Я говорю ей не танцевать, она не танцует. Я делаю это по своим собственным причинам, а ты подчиняешься. Если ты этого не делаешь, ты отвечаешь передо мной. Если ты выставишь одного из моих парней, ты снова будешь отвечать передо мной. И, детка, ты не захочешь передо мной отчитываться.
Ладно, ладно.
Мне это не понравилось.
— Найт…
Его рука на моей шее мягко сжалась, а лицо приблизилось.
— Я не причиню тебе вреда. Я бы никогда не причинил тебе вреда. Не так, как ты думаешь. Но я заставлю тебя заплатить, и то, как ты заплатишь, может быть связано с болью.
Боже мой.
— Что? — вздохнула я.
— Пример: если ты сказала Курту, что все равно будешь танцевать, то сейчас ты бы сидела у меня на коленях по-другому. Ты меня понимаешь?
О. Мой. Бог!
Мое тело замерло.
Найт притянул мою шею ближе.
— Наказание будет соответствовать преступлению, Аня. Оно недолговечное, без следов, и продлится несколько часов. А после, я всегда, буду заботиться о тебе. Сегодня ты хорошо выглядишь, это платье тебе к лицу, и взгляды мужчин были прикованы к тебе. Мне это не понравилось. В твоей секции они могут смотреть, они могут видеть, но не могут приблизиться. На танцполе они видят больше, ты двигаешься так, что танцуешь, ты даешь им возможность увидеть больше, и они могут приблизиться. Ты моя. Никто не прикасается к тому, что принадлежит мне, не приближается к тому, что принадлежит мне, они даже не думают об этом. Ты была на танцполе, я видел, как они смотрели на тебя, и я знал, что они думают об этом. Это меня беспокоило. Я остановил это. Если ты не понимаешь этого сейчас, то поймешь, что я не буду просить тебя сделать что-то, что тебе не нравится или от чего тебе некомфортно. Я буду просить тебя делать или не делать только то, что важно для меня. Если я важен для тебя, ты это сделаешь. И то же самое происходит, когда мы в постели.
Я ничего не сказала, я не могла придумать что сказать. Я просто уставилась на него.
Найт продолжал говорить.
— Ты доставляешь удовольствие мне, и я буду радовать тебя. Если будешь делать то, что я тебе говорю, я позабочусь о тебе. Если ты ослушаешься меня или будешь вести себя плохо, я накажу тебя, а потом позабочусь о тебе. - Его большой палец коснулся моего подбородка, и он прошептал, — И если тебе нравятся наказания, делай все что хочешь, детка, тогда я назначу их тебе, но я всегда буду заботиться о тебе.
Он был сумасшедшим?
Или просто извращенцем?
— Ты увлекаешься садомазохизмом? — прошептала я.
Он отодвинулся на дюйм.
— Что мне не нравится, так это ярлыки. Что мне нравится, так это контроль. Ты не водишь мою машину. Ты не напиваешься, когда я хочу трахнуть тебя трезвой. Ты не танцуешь, если я тебе запрещаю. Я не любитель извращений, животных, свечного воска, игрушек, ножей, крови, игл, зажимов, удушения и уж точно ничего, что выходит за рамки всего этого. Это не выбранный образ жизни, игровые комнаты и снаряжение. Это не склонность. Это жизнь. Я говорил тебе, что попрошу от тебя очень немногого, детка, и это то, о чем я прошу. Что ты поняла обо мне, то ты и даешь мне это, и если ты облажаешься, ты принимаешь свое наказание, и мы двигаемся дальше. Если тебе это нравится, и ты захочешь превратить это в игру, то ты поймешь мои ограничения. Ты поймешь, как я раздаю наказания, то ты будешь знать, что получаешь. Если ты хочешь ее, я дарю ее тебе. Мне это не нужно, но мне это нравится, и если тебе нужна эта игра, я прямо скажу, что буду рад в нее поиграть.
— А что, если я не хочу этой игры? — нерешительно спросила я.
— Это было бы разочаровывающе, — без колебаний ответил он.
Я изучала его, мое сердце бешено колотилось.
— Это то, на что ты покупаешь платья, обувь и сотовые телефоны? — прошептала я.
Я застыла на месте, увидев, как изменилось его лицо и ярость в его глазах, когда он прошептал в ответ.
— Это, Аня, ты подтвердила, что заполучила меня, и прямо сейчас обнажила бы передо мной свою задницу.
О Боже.
Я оттолкнула его.
Его рука и ладонь сжались еще крепче.
Я перестала отталкиваться и глубоко вздохнула.
— Если ты останешься со мной, — выдавил он из себя, — Ты, и только ты, узнаешь, почему я такой, какой я есть. Никто не знает. Никто. Но ты, Аня, ты останешься со мной, и я поделюсь об этом с тобой. А сейчас, бонус. Я скажу то, что ты уже знаешь, но не понимаешь. Я люблю контроль и у меня вспыльчивый характер. Я смотрю на мир определенным образом. Я хочу, чтобы мой мир был определенным. И я собираюсь его заполучить. Если я этого не сделаю, если я не смогу это контролировать, обуздать его, все может обернуться плохо. Поэтому я делаю это. Когда я это делаю, скажу, когда я наказываю тебя я никогда не теряю контроль, потому что то, что я делаю это освобождение. И единственный раз, когда я потеряю контроль, это когда я наконец окажусь внутри тебя, и тебе это понравится, я обещаю.
Боже, сейчас он одновременно возбуждал меня, выводил меня из себя и вызывал любопытство!
Он глубоко вздохнул, и гнев исчез из его глаз.
Его большой палец скользнул по моему подбородку, его рука переместилась выше, обхватив его чтобы сжать, его большой палец скользнул по моей щеке, а затем по моим губам, и его взгляд встретился с моим, и он прошептал.
— Я могу быть нежным. Я могу быть обычным. Я могу и буду делать это многими способами, детка. И если у тебя есть предпочтения, тебе нужно только спросить, и, если я буду в настроении, я тебе их предоставлю. Но ты в моей постели, в моем доме, в моей машине, в моем клубе, ты должна понять, что я мужчина. Покорись этому и поверь, что я всегда буду заботиться о тебе.
Многими способами?
Я попросила уточнения.
— Тебе нравится, ну, эм... связывать меня? — спросила я.
— Связывание? Ограничения? Кляпы? — спросил он в ответ.
Я кивнула.
— Абсолютно, — ответил он.
Ничего себе.
Это меня просто возбудило и вызвало любопытство.
Черт.
— Это... — я сделала паузу, — Немного, — я подыскивала подходящее слово, — Необычно.
Уголок его рта приподнялся.
— Да. Так же как и я.
— Могу ли я быть собой? — спросила я, и его брови сошлись на переносице.
— Что?
— Если я... уступлю тебе, я не знаю, смогу ли... я имею в виду, смогу ли я быть собой?
— Да.
— Как?
— Ты узнаешь границы.
— Без каких-либо объяснений?
— Детка, я купил тебе этот телефон, потому что он тебе был нужен. Я купил тебе эти платья, потому что, судя по тому, как ты одеваешься, я знаю, что ты любишь одежду, но не можешь позволить себе ничего хорошего, поэтому я купил тебе то, что тебе понравится и что сделает тебя счастливой. Я не делал ничего из этого дерьма, чтобы подкупить тебя. А когда я делаю что-то приятное, а ты намекаешь, что я тебя подкупаю, это не круто. Так что за это тебя накажут так, что ты пару дней не сможешь усидеть на месте. Я сказал тебе, что вожу машину, когда ты в ней. Ты продолжала настаивать на своем, зная что я все объяснил, за это повлечет за собой наказание. Я уже объяснял про танцпол. Неужели ты не видишь здесь четких границ?