— Значит, ты моя на весь день, — тихо сказал он.
— Каждое воскресенье, — так же тихо ответила я.
Уголок его губ приподнялся, и он продолжал говорить тихо, когда сказал:
— Спасибо, детка.
Он хотел этого. Меня. Все воскресенье.
Боже.
— Не за что, милый.
Его рука поднялась, и кончики пальцев провели по моей щеке, и он пробормотал.
— Черт, моя малышка такая сладкая.
Как и мой папочка.
— У меня есть еще один сюрприз, — объявила я, и его взгляд переместился с его пальцев у моего виска на мои глаза.
— Да?
— Всемирно известные миндальные блинчики с поджаркой от Ани Гейдж и кленовым сиропом, настоянным на миндале. Я принесла все для этого вчера вечером.
Это вызвало у меня широкую улыбку.
— Всемирно известные?
Я улыбнулась в ответ.
— Конечно.
Его глаза переместились на мой рот, его зрачки расширились, а затем вернулись к моим глазам.
— Моя рубашка, никакого нижнего белья, пока ты будешь их готовить.
Снова властно.
Мое лоно конвульсивно сжалось.
— Хорошо, папочка, — прошептала я, и его бедра прижались ко мне.
— Черт, как это могло случиться? пробормотал он, словно разговаривая сам с собой, его пристальный взгляд скользил по моему лицу.
— Что?
Он снова посмотрел в мои глаза.
— Ты идеальна, детка.
Я моргнула.
Затем я прошептала.
— Найт…
— Нет, Аня, из этого сладкого рта не вылетит ни черта. Я не собираюсь это слушать и буду работать над собой изо всех сил, мне плевать, даже если на это уйдут десятилетия, чтобы ты перестала даже думать об этом. Вместо этого, ты должна знать, что с каждой секундой, проведенной с тобой, мне становится все более и более очевидно, что ты создана для меня. Подарок, который я не заслужил, который я не заработал, но я не собираюсь возвращать его.
Мой нос снова начало щипать, и я тихо потребовала.
— Прекрати.
— Я не собираюсь этого делать, Аня. Никогда. Пока ты не поймешь, детка.
— Девочки, мы все такие, — быстро объяснила я, пытаясь увести нас от этой темы. — За исключением таких девочек, как Сандрин, у которой, начиная с ее отца, были мужчины, которые ее ужасно баловали и убеждали, что она драгоценна. А это, как ты знаешь, порождает свои проблемы. Мы тратим часы, убеждаем себя в том, что у нас есть недостатки. Даже Вивика, которая совершенно потрясающая и, в основном знает об этом, также очень амбициозна и стремится быть идеальной и создать идеальную жизнь. Ты должен просто смириться с этим.
— Чушь собачья, — мгновенно ответил он, и я моргнула.
— Прости?
— Отец Сандрин знал, что делал. Сейчас это Сандрин все портит. Если у тебя есть девушка, которая этого стоит, ты ее отец, или ты ее папочка, ты ее ужасно балуешь. Ты даешь ей понять, что она ценна, а не убеждаешь ее в этом дерьме, потому что дело не в убеждении. Главное – понять, что это просто гребаная правда.
Теперь я моргала по другой причине. Быстро.
— Серьезно, Найт, прекрати, — прошептала я.
— Дыши глубже. Контролируй эти слезы. И я позволю тебе это после того, как скажу. У нас не было времени, чтобы разобраться в том, что Ник сделал с тобой и как ты так легко в это поверила. Твоя тетя была небрежна, а это способно ранить, и вдобавок ко всему она была дрянью, что делает эти раны еще глубже. Ты права, каждый должен работать, чтобы сделать свою жизнь лучше, как бы он этого ни добивался. Но это не значит, что они не должны надеяться и ждать, что хорошее придет само. Случайно или неожиданно. Регулярно или нечасто. Неважно, хорошие вещи случаются так же, как и плохие. И это просто пиздец не думать, что ты получишь свою долю этого, детка. И еще более хреново, когда ты чувствуешь, что не заслуживаешь их, или что они каким-то образом отражаются на тебе.
Он сделал вдох, а я продолжала глубоко дышать, и он продолжил.
— Ник засранец, но это не значит, что он не умен. А умный он потому, что наблюдательный. Он замечает всякое дерьмо. Эту черту можно использовать с пользой, и иногда когда он в настроении, он может использовать ее таким образом. А еще у него есть глубокая, чертовски злая жилка, и это то, над чем он работает. Он видел тебя, он читал тебя. Его разозлило, что ты пришла к нему из моей постели, когда он хотел, чтобы ты была лежала в его постели, и он порезал тебя, решив убить, используя именно то, что, как он знал, заставит тебя истекать кровью. Ты должна понять, что это его дерьмо. Ты должна повернуть это дерьмо против него и увидеть, что он действует назло. А делает он это потому, что хочет получить твой дар, но не может его получить, и это его бесит. То, что он сделал, было грубым, непристойным, извращенным комплиментом. А тебе следовало просто улыбнуться, забраться в мою постель и ждать, пока я приду домой и покажу тебе настоящего себя.
Мой голос был хриплым, когда я предупредила:
— Если ты хочешь, чтобы я не плакала, Найт, тебе действительно нужно заткнуться.
Он изучал меня. Потом улыбнулся мне.
Затем тихо сказал.
— Пока что я дам тебе это, детка. А теперь поднимай свою задницу из моей кровати и приготовь мне блинчики.
— Хорошо, — прошептала я.
Он наклонил голову и прикоснулся губами к моим губам, а затем провел языком по моей нижней губе. Мои руки и ноги автоматически сжались вокруг него. Мой язык выскользнул и ответила ему на этот жест.
Он зарычал, наклонил голову и поцеловал меня.
Только после этого я встала с кровати и почувствовала на себе его пристальный взгляд, пока натягивала его темно-синюю рубашку, сшитую на заказ. Я продолжала чувствовать его взгляд, пока застегивала пуговицы от середины груди до пупка. Я продолжала чувствовать на себе его пристальный взгляд, пока шла в ванную, чтобы привести себя в порядок (кстати, мы отказались без презервативов, потому что я принимала таблетки, я поделилась этим с Найтом перед тем, как я дала ему себя во второй раз), почистить зубы и умыться. И я продолжала чувствовать на себе его взгляд, когда выходила из ванной, ухмылялась ему, когда он лежал на боку в постели, подперев голову рукой, когда я шла к двери и даже когда шла по коридору.
И я наслаждалась каждой секундой этого.
***
Этот день должен был стать золотым, я это чувствовала. И я знала это, потому что стояла возле плиты в кухне Найта, вдыхая запах его одеколона, исходящий от его рубашки, мои блинчики жарились и пузырились на сковороде, и они были идеальными. Должна признать, бывали дни (не самые лучшие), когда даже мои всемирно известные миндальные блинчики могли испортиться.
Сегодняшний день был не из этих.
Я услышала рокот голоса Найта, приближающегося ко мне, и поняла, что он разговаривает по телефону. По мере того как он подходил все ближе и ближе, я поворачивала шею и смотрела, как он появляется в гостиной, совмещенной с кухней, и улыбалась тайной улыбкой, которая не кривила мои губы, а появлялась глубоко внутри меня.
Выцветшие джинсы. Босые ноги. Потрепанная футболка Motörhead.
Аппетитно. В воскресенье у меня были джинсы и футболка в стиле хэви-метал.
Абсолютно золотой день.
Он говорил по телефону, который был прижат возле уха, пока шел, но его глаза были устремлены на меня.
Я улыбнулась ему и вернулась к блинчикам.
— Да, — услышала я его ответ, — Нет. Не нравится.
Я почувствовала, как он подошел ко мне сзади.
— Хорошо, — сказал он в трубку.
Я почувствовала его руку у себя на животе, а его грудь прижалась к моей спине. Я улыбнулась, глядя на блинчики, которые переворачивала.
— Нет, мы сделаем это завтра, — сказал он тому, с кем разговаривал.
У меня задрожали ноги, когда его рука нашла вырез на рубашке, и я почувствовала, как он прижимается кожей к моему животу.
Еще одна тайная улыбка внутри меня.
— Он хочет быть там, он там. Но Курт наготове, — заявил Найт, и мой живот опустился, а взгляд расфокусировался, когда его рука скользнула вниз и вошла внутрь, обхватив меня.
— Подожди, — сказал он в трубку и прошептал мне на ухо, — Раздвинь немного ноги, детка.
Моя рука поднялась, обхватила край мраморной столешницы у плиты, ощутив прохладный твердый камень и сделала так, как велел мне Найт.
Я почувствовала, как он прижался к моей спине, наклонившись глубже, чтобы получить лучший доступ, его средний палец плотно скользнул по моему клитору, а затем скользнул внутрь.
Я шумно вдохнула.
— Назад, — услышала я, как он пробормотал в трубку. — Верно. Договорись об этом. Мы поговорим завтра. Аня у меня на весь день, не подпускай никого ко мне. Да? — пауза, а затем, — Позже.
Я увидела, как его телефон упал на прилавок, почувствовала, как его губы приблизились к моему уху, а его свободная рука скользнула по моему животу, но я держалась и глубоко дышала.
— Они прекрасно выглядят, детка, — прошептал он мне на ухо.
— Да, — вздохнула я.
Я почувствовала его усмешку на своей коже и задрожала.
— Теперь ты усвоила мое правило, никакого нижнего белья? — спросил он.
О, я все поняла. Я поняла его настолько, что уже подумывала выбросить все свое нижнее белье в мусорное ведро.
— Да, — снова вздохнула я.
Он все равно объяснил, пока его палец внутри меня совершал ленивые круговые движения.
— Мгновенный доступ, я хочу хотя бы намек на возбуждение от тебя.