— Нет, детка, — прошептал он. — Это мило, и ты знаешь, что мне это нравится, но скажи мое имя. Кого ты любишь?
Я повернула голову, уткнулась лицом ему в шею и выдохнула.
— Я люблю тебя, Найт.
Его голова поднялась. Его взгляд поймал мой сквозь темноту, и его член вонзился в меня, когда он прорычал:
— Ты любишь меня, Аня. Не забывай об этом.
— Не забуду, милый, — вздохнула я, прижимаясь к нему, моя рука крепче обхватила его спину, а кулак сжался в его волосах.
— Никогда, детка.
— Никогда, Найт, — задыхалась я и кончила.
Он трахал меня сильнее.
О Боже.
— Дай мне свое личико, — прохрипел он, вонзаясь в меня, и я сосредоточилась на нем. — Вот так, детка, подари мне эту красоту.
Его рот прижался к моему, одна из его рук скользнула вверх, пальцы вцепились в мои волосы, сжимая их в кулак, его язык проник внутрь и начал поглощать меня, его бедра бешено двигались, и он застонал мне в горло.
Он продолжал поглощать меня, затем смягчил поцелуй, и его член начал скользить. Он вонзился в меня по самой длине, его губы скользнули к моему уху, а его кулак разжался в моих волосах, но пальцы оставались запутаны в волосах.
— Моя мать назвала меня Найтом, потому что ей нужен был такой человек.
Я была удовлетворена, все еще не в силах успокоиться, от его неожиданных, откровенных слов мое тело замерло.
Тогда я обхватила его ногами и крепко прижалась.
— Трахни меня, — прошептал он низким, почти хриплым голосом, — Так чертовски сладко.
— Скажи мне, - прошептала я в ответ, сжимая его.
Его голова приподнялась. Он слегка сдвинулся в сторону, но не отстранился от меня. Он сделал это, чтобы его рука выскользнула из моих волос и обвилась вокруг моей шеи, а его большой палец начал поглаживать мою челюсть.
— Ее маленький мужчина, — прошептал он, — Ее рыцарь. Она сказала мне, что я бы защитил ее. Она нуждалась в этом. Она была в таком дерьме, ее жизнь была так испорчена, что ее единственной надеждой был гребаный ребенок.
Мое тело обмякло под ним, но конечности оставались напряженными, а моя рука, запустившую руку в его волосы, стала перебирать кончиками пальцев локоны на его шее.
— Я ненавижу это за тебя, — прошептала я в ответ.
— Это то, кем она меня воспитала. Это все, что я знаю, Аня. Защита. Я родился, а потом меня вырастили, чтобы я был защитником.
Моя рука скользнула к его челюсти, слезы наполнили мои глаза, и я прошептала:
— Милый.
— Я любил ее тогда, люблю ее и сейчас. Это не было испытанием, Аня. Это то, кто я есть. Я был создан для этого.
— Хорошо, милый.
— Никто не причинит тебе вреда, — сказал он мне.
— Хорошо, — прошептала я.
— Я заглянул к твоей тете.
Я моргнула в темноте.
— Она отлично справляется с тем, чтобы превратить свою жизнь в мучение, ей не нужна помощь. Так что я оставил ее в покое. Но скажу тебе прямо сейчас, детка, если бы она жила хоть немного хорошей жизнью, я бы лишил ее этого.
— Найт, мы не...
— Нет, — твердо оборвал он меня, — Похорони свою голову завтра. Сегодня ты получишь меня. Никто не причинит тебе вреда, Аня, и ты поступишь так, когда я говорю тебе встать на колени рядом со мной, когда я беру этот сладкий рот своим членом, когда я хочу этого, когда я трахаю эту прекрасную пизду так сильно, как мне нравится, я делаю то, что чувствую, что должен сделать, и ты уступаешь.
Хорошо, — снова прошептала я.
— Ты выбрала свой путь, и пути назад нет.
Я начала дрожать.
— Аня, послушай меня, запомни это, обратного пути нет.
Моя рука начала соскальзывать с его лица, но он быстрым движением поймал ее и удержал на месте.
— Сегодня у тебя был шанс, детка. И ты встала на колени рядом со мной. Пути назад нет. Ты не можешь дать мне это, все это, и забрать. Ты должна понять это, детка, и прямо сейчас мне нужно знать, что ты это понимаешь.
Это была проверка. Сегодняшний вечер не был обычным властном. Это была проверка.
И, насколько было известно Найту, я это прошла.
Я уставилась на черты его лица, скрытого тенью.
— Аня, ты понимаешь?
Я облизнула губы.
— Детка...
— Я понимаю, Найт, — прошептала я.
Он удерживал мой взгляд, и даже сквозь темноту я почувствовала, как он прожигает меня насквозь.
Затем он опустил голову, прижался лбом к моему лбу, а потом провел носом по моему носу.
— Я люблю тебя, Аня, ты единственная женщина, которая получила это от меня, и ты единственная, кто когда-либо получит это.
Он имел это в виду. Каждое слово. До самой глубины души.
Он имел это в виду.
Это потрясло меня так глубоко, что я закрыла глаза, а мое тело напряглось под ним и вокруг него.
Считайте меня сумасшедшей, но мне это нравилось.
Его губы прильнули к моим, и я открыла глаза.
— Иди. Приведи себя в порядок. Я хочу съесть тебя, а потом снова трахнуть.
— Хорошо, Найт, — прошептала я, и он выскользнул из меня.
— Поторопись, — мягко приказал он, затем скатился с меня.
Я скатилась с кровати.
И, как велел мне мой мужчина, я поспешила.
Глава 14
С днем рождения
ДВЕРИ ЛИФТА ОТКРЫЛИСЬ, я сделала глубокий вдох и вышла.
Я была навеселе, но не пьяна.
Лимонные шоты.
Но ноги у меня дрожали. В животе завязались узлы. Это покалывание распространилось по моему позвоночнику, задней части шеи и коже головы, а также по талии, ягодицам и внутренней поверхности бедер, и оно не покидало меня.
И я знала, что уже промокла.
Это потому, что я была непослушной.
А еще потому, что была половина второго ночи, и, следовательно, последние полтора часа у Найта был день рождения.
Он мне ничего не сказал.
После ухода за лицом Кэтлин в среду, когда мы болтали, она мимоходом спросила:
— Что ты подаришь Найту на день рождения в воскресенье?
Я не знала, что у него был день рождения. И я была настолько потрясена этим вопросом, что даже не помню, что я ей сказала.
Я была в панике.
Что можно подарить мужчине, у которого все есть или который может сам себе это купить?
С тех пор я дважды была в торговом центре, покупала ему разные вещи, и ничего из этого не подходило. Ничего из этого не было достаточно хорошим. Все это ничего не значило.
И тут меня осенило. Я знала, что ему это понравится.
Это был август, два с половиной месяца спустя после того, как Найт забрал меня навсегда, потому что я позволила ему. Через несколько недель должен был открыться мой спа-салон. Моя квартира превратилась в полноценный мини-салон, потому что это было все, что я там делала. Там были мои вещи и кое-что из одежды, но они мне были не нужны, так как Найт с тех пор полностью избаловал меня. Новые шелковые, кружевные, атласные ночные рубашки. Новые джинсы. Платья, чтобы надеть их в Slade, когда мы вместе поедем. Обувь. Топы. Он приказал мне: «Выброси все это дерьмо, детка. Если застану тебя в чем-нибудь из этого, заработаешь красную задницу», он имел в виду мое нижнее белье, когда я возвращалась домой с пакетами и сумками очень сексуальных трусиков.
И у меня была новая машина. Двухместный Мерседес. Черный. Он сказал, что это не было роскошью, а просто класс, но для меня это, безусловно, было роскошью. Мы поссорились. Я отказалась согласиться. Найт отказался принять мой отказ. Это продолжалось какое-то время. Потом он стал милым, и я не смогла ему отказать. Потом он начал жаловаться на то, как трудно дать мне «хоть что-нибудь, блядь». У нас было больше разговоров, потому что я сообщила ему, что машина это не совсем «что-нибудь», а «гребаная машина, мать твою, Найт!» (это был мой крик).
На это он разразился хохотом, что разозлило меня еще больше. Он заставил меня замолчать и вывел из себя поцелуем, хотя это сработало только потому, что он стал делать со мной другие вещи.
Так что теперь у меня была сладкая кроватка, сладкая поездка, сладкий набор и сладкая работа.
И сладкая жизнь.
И Найт.
У Найта была я.
И я не знала, как дать ему больше.
Кроме как этим способом.
Поэтому я все спланировала. Я написала ему, когда он уже был на работе, и сообщила, что звонила Сандрин и мы собирались куда-нибудь пойти. По правде говоря, я собиралась выпить только с Сандрин и Вивикой. Никаких танцев. Никаких мужчин. Только девушки в дальней кабинке в углу, лимонные шоты (я), мартини (Вив) и космо (Сандрин). Мы добирались на такси, так что нам ничего не грозило.
Найт звонил четыре раза, но я не брала трубку, и оставил два сообщения.
Чтобы не откусить больше, чем смогу прожевать, я тоже дважды отправила ему ответное сообщение, сказав, что из-за музыки не слышу телефонного звонка, но заверив, что у нас все в порядке и я вызову такси.
Затем он прислал последнее сообщение.
Задница. Домой. Сейчас.
Это было тридцать минут назад. Я давила на него, я знала.
Но я вела себя плохо.
И я надеялась, что мне удалось не откусить больше, чем я могла прожевать.
У двери я достала из сумочки ключ, вставила его в замок Найта, повернула его и сделала еще один успокаивающий вдох, жалея, что не выпила последний лимонный шот для храбрости, прежде чем открыть дверь.
Едва за мной щелкнул замок, как из кабинета вышел Найт, в темно-серых брюках, ботинки и сшитую на заказ рубашку цвета самой густой, темной малины.