У меня были большие планы на торжественное открытие моего спа-салона, до которого оставалось две с половиной недели. Малина тоже планировала это. Маркетинговая фирма Найта занималась рекламой. Я наняла персонал. Маникюр, педикюр, процедуры по уходу за лицом, скрабы для тела, массажи и укладка волос – все, что нужно. У нас даже была небольшая паровая сауна, джакузи и душ. Все при слабом освещении (кроме парикмахерских). Расслабляюще. Спокойно. Как только вы входите в салон, вы сразу же чувствуете, что готовы все бросить и предаться удовольствиям.
Я не могла дождаться.
Я все еще находилась под впечатлением от дня рождения Найта. Мало того, что он был тронут тем, что я для него сделала, на следующий день ему позвонили его мама с папой, чтобы поздравить с днем рождения, и они поговорили обо мне. И все, что он сказал, было хорошим.
Он был Найтом, так что это были не цветочные комплименты, но он сказал своему отцу, глядя на меня:
— Она прекрасна, папа. Увидишь ее и не поверишь своим глазам. Ты подумаешь, что тебе это снится.
И я подумала, что это было довольно цветисто. Или, по крайней мере, мне так показалось.
Он сказал им, что они должны приехать и встретиться со мной, иначе мы скоро поедем на Гавайи, чтобы я смогла встретиться с ними.
Когда он повесил трубку, он сказал мне:
— Мама передает тебе привет и с нетерпением ждет встречи с тобой.
Я сдержалась, чтобы не закружиться, не захихикать и не закричать «Ура!», а просто улыбнулась и поцеловала его.
Потом он поцеловал меня.
Жизнь была прекрасна. Даже если я ожидала чего-то, я никогда не ожидала, что это будет так хорошо, как сейчас.
И Найт подарил мне все это.
Он вышел со своей кружкой и сделал то, что делал каждое утро, когда мы сидели на его балконе. Поэтому мой стул уже стоял на своем месте, так как я отказалась от хлопот по его отодвиганию, что также избавило Найта от хлопот по его корректировке, когда он добирался до меня.
Он сел на стул лицом к перилам из оргстекла, задрал свои длинные мускулистые ноги и скрестил лодыжки. Мой стул стоял под углом к его, поэтому ему было легко обхватить обе мои ноги руками, что он и сделал, прежде чем перекинуть их через бедра.
Я подняла свой кофе повыше, чтобы он не пролился, пока он не откинулся на спинку стула и не сделал глоток, чтобы я знала, что все в порядке. Затем я откинулась на спинку своего стула и сделала то же самое.
— Решил, что хочу получить на свой день рождения, — заявил он, и я моргнула.
— Твой день рождения был больше недели назад, Найт, — я сказала ему то, что он и так знал, он повернул шею так, что его чистые, яркие голубые глаза оказались на мне.
Я никогда не привыкну к этим глазам, никогда. И я надеялась, что у меня есть вечность, чтобы доказать это.
— Ты так здорово надрала мне задницу в честь моего дня рождения, детка, что я решил праздновать весь месяц.
На моем лице появилась широкая улыбка, но только внутри.
Снаружи я фальшиво нахмурилась.
— Я едва могла ходить в течение трех дней, когда ты «делал со мной все, что мог», Найт. Я до сих пор прихожу в себя.
Его брови поползли вверх.
— Я жестко трахал тебя тридцать минут назад? — спросил он.
— Да, — ответила я.
— Ты отсосала мне посреди ночи? — настаивал он.
— Да.
— Последнее, детка, твоя идея. — он оглянулся на Фронт-Рейндж, пробормотав, — Ты хороша.
Я так и думала.
— Как скажешь, — пробормотала я в ответ, обожая наше подшучивание, не собираясь говорить ему об этом и поднося кофе к губам, — Что ты хочешь на свой день рождения?
— Ты переезжаешь.
Я поперхнулась кофе, и он перевел взгляд на меня, нахмурив брови, и он наклонился ко мне.
— Ты в порядке, детка?
Я похлопала себя по груди, сглотнула и прохрипела:
— Да, — а затем, — Ты хочешь, чтобы я переехала к тебе?
Он уставился на меня.
Затем он сказал:
— Детка, твоя задница была в моей постели каждую ночь в течение трех месяцев. В твоем распоряжении целый гардероб, уже больше половины гребаной гардеробной. Для сучки, у которой нет денег, у тебя чертовски куча одежды.
Это было правдой. Все. Хотя в последнем он был отчасти виноват.
— Сколько стоит аренда? — спросила.
— Ничего, учитывая, что это место принадлежит мне.
— Хорошо, сколько стоит ипотека? — исправилась я.
— Зачем? — спросил он.
— Потому что, если я перееду, мне нужно знать, сколько составляет моя половина, чтобы я могла составить бюджет, — ответила я, и в тот же миг его голова откинулась назад, и он посмотрел на нижнюю часть балкона над нами.
Затем он затараторил:
— Господи, трахни, трахни меня. Господи, блядь, трахни меня.
— Найт! — огрызнулась я, и его взгляд метнулся ко мне.
— Ты не заплатишь и половины суммы по ипотеке, — заявил он.
Я открыла рот, но он быстро переместился, его рука вырвалась, обхватила мою челюсть, большой палец крепко прижался к моим губам, и я увидела, что его глаза стали смертельно серьезными.
— Это не обсуждается. В этом ты уступаешь. Ты подаешь заявление. Ты выбрасываешь все, что продается на дворовых распродажах, или то, что с дырками, или все, что ты купила на гребаной распродаже, или все, что тебе кто-то, блядь, подарил, если только это не имеет особого значения. Что касается остального дерьма, мы найдем для него место. Ты меня поняла?
Он убрал большой палец, а я продолжала огрызаться.
— Чтобы перевезти, понадобится коробка, потому что все это с распродажи, в ней есть прорехи, я купила это на распродаже или то что мне кто-то подарил.
— Хорошо, тогда на переезд уйдет около часа. Мы сделаем это сегодня, — немедленно ответил он.
Именно тогда я посмотрела на нижнюю часть балкона и попросила:
— Пожалуйста, освободи меня.
— Аня, глаза, — приказал он, и я подняла на него глаза, но они были прищурены. Он проигнорировал это и прорычал, — Уступи.
Я не уступила.
Я объявила:
— Я не могу переехать. Те немногочисленные вещи, которые у меня есть, не подходят ни под одну из этих категорий и не подойдут к твоему интерьеру.
— Детка, я живу в гребаном музее. Пожалуйста, Боже, добавь ему индивидуальности.
Я моргнула.
— Только не цветочки и не розовое, — добавил он, а затем продолжил, — И не все это белое, облупленное дерьмо, которое ты носишь.
Я уставилась на него.
Потом я спросила:
— Что-нибудь еще, Найт?
Он уставился на меня.
Затем он ответил:
— Насколько я понимаю, ты можешь потерять все это. Единственное, что меня волнует, это то что переедет навсегда и это ты.
Это был действительно хороший ответ.
И все же.
— Знаешь, когда ты привносишь в жизнь властность и становишься таким супер щедрым, я целую тысячу лет буду ломать голову над тем, как быть плохой, чтобы отомстить, и это бесит меня, но еще больше бесит, когда ты становишься милым, и я больше не могу злиться.
— Ты же знаешь, что это не имеет ни малейшего смысла, — сказал он мне.
Я бросила на него сердитый взгляд, а потом отвернулась и уставилась на переднюю панель, пробормотав:
— Как скажешь.
Я отхлебнула кофе.
Затем я услышала:
— Заметь и убери свое дерьмо, Аня.
— Хорошо, Найт.
— Господи, блядь, трахни меня, — пробормотал Найт.
Я сделала еще глоток кофе. Я сделала это спокойно. Но внутри меня опять все перевернулось и кричала внутри «Ура!»
Но вслух я объявила горам:
— Я чувствую, что грядет вечер с Сандрин.
— Господи, она отсосала у меня посреди ночи, я съел ее и трахнул полчаса назад, а она сидит в моей футболке, без трусиков, пьет кофе и пытается возбудить меня, — пожаловался он.
Я перевела взгляд на него.
— Это твое правило, милый. Я могу пойти и надеть трусики.
Его взгляд остановился на мне.
— Если ты сделаешь это, я достану ремень.
Мои ноги беспокойно задвигались.
Он пристально смотрел на меня.
Затем он повернул голову и пробормотал в пространство.
— Черт, я создал настоящего монстра.
Я почувствовала, что у меня выпучились глаза.
Затем я разразилась смехом.
***
Тонкие высокие каблуки моих потрясающих босоножек цокали по полу, пока я бродила по квартире. Я улыбалась про себя, потому что, хотя звук был приглушен, что в некоторых штатах может считаться преступлением, я слышала Black Sabbath.
Свернув за угол в гостиную, я увидела Найта на балконе, который, облокотившись пятками на перила, пил кофе и курил сигарету. Я знала, что, пока я принимала душ и готовилась встретить новый день, он, вероятно, отошел, чтобы освежиться. В остальном – нет.
Это была одна из тех черт, которые мне в нем нравились. Он чувствовал себя комфортно в своей собственной компании. У него было очень мало свободного времени. А то немногое, что у него было, он проводил со мной. Но если и случались такие моменты, как этот, ему не нужно было заполнять их книгами или телевизором. Только музыка, кофе (или пиво, или водка со льдом), его сигареты и он сам.
Как и все что касалось Найта, я считала это сексуальным.
Его шея повернулась, а глаза обратились ко мне, когда услышал, что я приближаюсь. Пристально глядя на меня, я наблюдала, как он раздавил сигарету в пепельнице.