О Боже. Фантастика.
Когда я больше не могла этого выносить, моя голова откинулась назад, ударившись о его плечо, и моя шея изогнулась.
Прижимаясь лбом к его шее, я умоляла:
— Ты нужен мне, милый.
— Выгни спину, приподними свою задницу и возьми меня.
Я немедленно повиновалась.
Член Найта вошел в меня.
Моя голова откинула назад, и я застонала.
— Блядь, моей детке нравится мой член, — прорычал он, одной рукой все еще держась за мою грудь, перекатывая и потягивая сосок. Другая его рука все еще была у меня между ног, пальцы ласкали мой клитор, и он был наполовину прав, но мне не нравился его член. Я любила его член и всего его, — Двигайся, Аня, навстречу мне. Трахни меня, пока я трахаю свою детку.
Я так и сделала, жестко. Врезалась в него, когда он вошел в меня.
— Моя детка любит грубость. Обожаю это, обожаю когда она жестко трахает себя, — проворчал он.
О да, мне это тоже нравилось.
— Господи, эта пизда, моя пизда, такая чертовски сладкая.
О Боже. Мне это тоже нравилось.
Я двигалась быстрее, сильнее.
Его пальцы у моего соска дергали острее, палец у моего клитора надавил и скользнул глубже. Мои всхлипы стали быстрее, отчаяннее.
— Дай это мне, — прорычал он мне в шею. Моя спина выгнулась еще сильнее, задница приподнялась еще выше, моя голова прижалась к его плечу, и я кончила с низким стоном, — Да, черт возьми. Продолжай давать мне это, детка, — простонал он, и его руки и член продолжали двигаться, так что у меня не было другого выбора, кроме как подчиниться.
Когда я захныкала так сильно, что каждый дюйм моей кожи стал сверхчувствительным, Найт перестал манипулировать моим соском, а его рука обхватила мою грудь. Его палец на моем клиторе перестал давить и перекатываться, и его рука скользнула глубже, пальцы разделились вокруг нашего соединения, обхватывая меня. Он продолжал входить в меня, пока обе руки не напряглись, пальцы не проникли глубоко, и я чувствовала и услышала, как он нашел это.
Когда он опустился, он нежно взял меня, затем вошел полностью, и обе его руки обвились вокруг меня, одна на животе, другая под грудью.
— Люблю тебя, детка, — пробормотал он, прижимаясь к моей коже.
— Я тоже люблю тебя, Найт, — пробормотала я в ответ.
— Оставайся здесь, не двигайся. Я вернусь. Собираюсь привести тебя в порядок.
— Хорошо, милый, — прошептала я.
Он осторожно выскользнул из меня, его руки скользнули по моей коже в легкой ласке, когда его руки покинули меня. Я почувствовала, как кровать зашевелилась, когда он встал с нее. Я увидела тусклый свет, услышала шум крана в ванной. Затем я почувствовала, как кровать зашевелилась, когда он вернулся. Он обхватил рукой мой живот, затем провел теплой тканью между моих ног, и мои бедра дернулись.
— Чувствительная? — прошептал он.
— Да, — ответила я.
— Мне это нравится, — пробормотал он.
***
Мне тоже.
Он поцеловал мое плечо, и ткань исчезла.
— Не двигайся.
— Хорошо.
Он снова покинул кровать, чтобы отнести полотенце обратно в ванную, но не успел он уйти, как я почувствовала, как он снова лег рядом на кровать.
Затем он приказал:
— Залезай на меня, Аня.
Я немедленно подвинулась к нему. Он стоял спиной к изголовью кровати, ноги были выпрямлены, поэтому я перекинула одну ногу через его бедра, чтобы оседлать его. Его руки сомкнулись вокруг меня, притягивая к себе. Его колени подогнулись, и я почувствовала, как его бедра прижались к моим ягодицам, как его большое, мощное, твердое, теплое тело легко и открыто окутывает меня.
Вот это. Это мне нравилось.
Я прижалась к нему, щекой к его ключице, лбом к его шее. Его руки, нежные, легкие, прекрасные, скользили по моей коже. Пальцы скользили по моим волосам, заставляя их скользить по спине, добавляя ласки.
Я прильнула к нему, отдавая ему все свои силы. Мы делали это часто. Мне это очень нравилось. Это было невероятно удобно. Я чувствовала себя защищенной, драгоценной, любимой. Я могла так спать, и я знала это как факт, поскольку не раз засыпала на его руках, когда мы делали это.
— Тебе снятся сны? — пробормотал он.
— Нет, — ответила я.
Он медленно вдохнул, затем выдохнул.
Они исчезли, мои сны. Хорошие, и плохие. Я спала совершенно без сновидений. Было странно, что их не было, но я по ним не скучала.
Найт был прав. Это заняло некоторое время, но, поговорив о них, прожив нашу жизнь, я отпустила их, и они ушли от меня.
— Знаю, что уже поздно, Аня, но нам нужно кое о чем поговорить, — тихо сказал он.
Я поджала губы и постаралась не напрягаться.
Нам действительно нужно поговорить. Я просто не знала, что выдала это. Я думала, что скрывала это.
Но Найт все замечал.
Обхватив меня одной рукой, он наклонился в сторону, увлекая меня за собой, и тут зажегся свет. Я моргнула от внезапного яркого света, а затем сфокусировалась на его руке, лежащей на прикроватной тумбочке, пальцы которой были сжаты, а большой палец открывал крышку маленькой квадратной коробочки, дорогой на вид.
Он вытащил то, что было внутри, и я затаила дыхание. Я оставалась совершенно неподвижной и смотрела, как его рука возвращается, поднимает мою руку со своей груди, и каким-то образом ему удалось надеть кольцо мне на палец.
Это было кольцо, толстое золотое сверху и снизу, а посередине инкрустированное по всему периметру сверкающими, идеальными, немаленькими бриллиантами.
Я уставилась на него.
Его пальцы обхватили мою руку, затем он снова поднес ее к своей груди и прижал.
О Боже. О Боже.
Его рука, которая никогда не покидала мою спину, стала очень крепкой.
— Это не то, о чем ты думаешь, — мягко сказал он, — Ты знаешь, как я отношусь к этому дерьму.
Я быстро моргнула, но двигались только мои веки.
Я знала. Знала. Он объяснил мне это много лет назад.
Мы были вместе уже два года, начиная с того момента, как познакомились. Мы познакомились в феврале. Это было в ноябре следующего года. После того, как я (официально) переехала к нему в августе, он дал нам пару месяцев отдыха. Потом, в постели, когда мы впервые вот так прижались друг к другу после того, как он занялся со мной любовью, он объяснил, что не только не любит ярлыки, но и не любит традиционные ритуалы. Это касалось таких вещей, как День благодарения и Рождество.
Это также касалось таких вещей, как свадьба.
Он сказал, что предан мне, но никогда на мне не женится. Я принадлежала ему, а он был моим, мы были вместе и всегда будем вместе, но «правительство знает, с кем я трахаюсь, а все остальные пусть не лезут в мои гребаные дела».
Я была с этим не согласна. Я была католичкой, хотя и не очень часто посещала церковь (точнее, не посещала никогда с тех пор, как умерли мои родители; тетя никогда не заботилась о моем религиозном образовании). Тем не менее, когда родители были живы, я ходила, и эта часть их жизни осталась со мной. Я относилась к этому небрежно и по-разному, но это не означало, что это было не важно.
Я также была девушкой, которая хотела иметь свой день.
Мы обсудили это, и он не заставил меня уступать. Мы пошли к Вивике и Рашану на ужин в честь Дня благодарения, хотя Найт ушел на работу. Он разрешил мне поставить рождественскую елку, но без рождественской музыки, печенья или других украшений. Он сделал мне подарок, всего один, но поскольку это была пара изысканных сережек с рубинами и бриллиантами, я не стала спорить. Но он не стал набивать для меня чулок и дал понять, что не хочет, чтобы я дарила ему что-то, поэтому я не стала. В тот день мы провели время вместе. Я приготовила вкусный ужин, мы занимались любовью, обнимались и смотрели фильмы, но в тот день мы не делали ничего традиционного, кроме обмена подарками (разумеется, я подарила ему больше одного, поскольку это был мой праздник, и мне нравилось баловать своего мужчину так же сильно, как ему нравилось баловать меня).
Но это был тот предел, на который Найт был готов пойти.
Женитьбе не суждено было состояться.
Хотя это и было разочарованием, я знала, что он не пытался сохранить выход из ситуации.
Вот и все, он и я. Он любил меня. Он был предан мне. Он хотел провести со мной остаток своей жизни и намеревался это сделать.
Я чувствовала то же самое.
Так что я сдалась. Это было нетрудно. У меня был Найт, и, честно говоря, мне не нужен был лист бумаги.
Так что в тот момент я не получила кольцо.
Найт, как всегда, все объяснил.
Сжав мою руку и повторив это движение, с рукой, на который он только что надел то, что должно было быть безумно дорогим кольцом, он прошептал:
— Ты была тихой.
Черт, я была. Черт.
— И я дал тебе это, детка, чтобы ты сама во всем разобралась. Я ждал, что ты заговоришь со мной. Ты этого не сделала. Но я знаю, что когда Рашан надел кольцо на палец Вив, а она все время говорит о своих свадебных планах, и ты видишь то, чего не понимаешь.
Он был неправ. Я молчала не из-за этого. Я молчала из-за другого. Я была на седьмом небе от счастья, когда Рашан попросил Вив выйти за него замуж три месяца назад.
Найт продолжал говорить.
— Итак, я должен тебе кое-что подарить. Это для тебя и для меня. Благодаря тому, что я такой, это кольцо, которое никто не перепутает, что ты моя. Куда бы ты ни пошла, со мной или без меня, они увидят. Это говорит само за себя, и мне это нравится. Что касается тебя, то ты получаешь немного того, чего хочешь. С этим, — его большой палец прошелся по золотому украшению с бриллиантами, которое теперь было у основания моего безымянного пальца левой руки, — Я устрою тебе вечеринку. Хочешь купить красивое платье – покупай. Хочешь, чтобы оно было цвета слоновой кости – покупай. Приглашай на ужин, шампанское, праздник, кого хочешь. Но я не буду резать торт. Никаких танцев. Никаких гребаных речей. Просто праздник. Если хочешь отпраздновать годовщину, я тебя побалую, подарю подарок, который покажет, что ты значишь для меня, приглашу тебя на ужин, и мы будем делать это каждый год в тот вечер, когда познакомились.