Я также избавилась от картинок с принтами, которые мне совершенно не нравились. Когда родители Найта были в городе, я наняла профессионального фотографа. Я пригласила свою компанию, Найт никого не пригласил, и мы устроили вечеринку, пока фотограф делал снимки. Теперь на этой стене висела сделанная на заказ коллекция переплетенных черных рамок разной формы и размера с матированием цвета слоновой кости и черно-белыми откровенными фотографиями семьи и друзей.
Теперь я что-то почувствовала.
И черные чаши на комоде исчезли. Хотя стена над ним была увешана фотографиями, кроме вазы с цветами, на комоде их было еще больше.
И на фотографиях были только Найт, я или мы вместе. Цветные, черно-белые фотографии в Slade, на День благодарения у Рашана и Вивики, в моем спа-салоне, на безумной свадьбе Сандрин, в нашей квартире, десятки фотографий в серебряных рамках в беспорядке стоят на комоде. Нужно было подойти поближе, чтобы увидеть кого-нибудь из них. Но я любила их. В основном потому, что Найт тоже их любил. Он так увлекся этим, что не часто, но случалось, я сидела на балконе или на стуле в баре, поворачивала голову и видела, что он меня фотографирует.
Я отвечала ему взаимностью.
Мне нравились фотографии, на которых кто-то другой снимал нас вместе.
Фотографии, которые мы сделали друг с другом, были похожи друг на друга.
Это было не так уж много (хотя и стоило целое состояние), но благодаря им квартира Найта стала нашим домом. Она не была похожа на музей. Это было похоже на место, где люди жили счастливо. Это было правдой.
Хотя, впрочем, это все равно было потрясающе.
Я усмехнулась про себя и вышла из кухни, по пути выключив свет. Я подошла к шкафу в прихожей, достала свой элегантный черный вечерний тренч с мягким блеском и накинула его на плечи.
Я подошла к двери и остановилась у узкого столика, на котором стояла большая овальная миска, в которую мы бросали наши ключи. Я схватила свои ключи и подняла взгляд.
И тут, как это всегда бывало, когда я видела это, меня охватила чистая радость.
Единственным дополнением Найта к нашему дому, не считая моих роз цвета слоновой кости в спальне, было то, что висело на стене над этим столом. Я знала, что он висел там, хотя он и не сказал, так что мы видели его каждый раз, когда возвращались домой и оставляли там свои ключи, и каждый раз, когда уходили.
Когда я переехала к нему, он нашел неисправный сотовый телефон, который я так и не удосужилась выбросить, вероятно, потому, что он для меня что-то значил. Он поместил его между двумя листами квадратного стекла в черной рамке.
Рама и крепление были потрясающими.
Сотовый телефон не был таким уж привлекательным.
Я обожала его.
Обожала.
Мой взгляд упал на сверкающее кольцо на моем пальце, которое Найт надел на мой палец прошлой ночью.
Я широко улыбнулась.
Затем я вышла, спустилась на лифте в гараж, подошла к своему сверкающему Мерседесу и села в него. Я пристегнулась, достала телефон, завела машину и уехала.
Выехав на улицу, я схватила телефон и набрала номер Найта.
Два гудка.
Потом:
— Детка.
— Я в машине, уже в пути.
— Хорошо. Скоро увидимся.
— Хорошо, милый.
Разрыв связи.
Я подъехала к клубу и проскользнула за Астон Мартином Найта.
На стене в переулке возле моей машины висела табличка: «Место ограничено — мисс Гейдж».
Тогда я поняла, что Найт никогда не даст мне свою фамилию. Но, при этом я никогда не потеряю то, которое дали мне мать и отец. Все, что у меня осталось от них, кроме воспоминаний, всегда будет со мной.
И когда меня осенило, это поразило меня до глубины души.
Я прикусила улыбающуюся губу, вышла из машины и Курт оказался рядом.
— Привет, милый, — поздоровалась я, выходя из двери, к которой он направлялся чтобы закрыть.
— Привет, — проворчал он.
Я снова прикусила улыбающуюся губу.
Курт. Серьезно. Он практически ничего не сказал. Тем не менее, он казался мне уморительно смешным.
Он положил руку мне на спину и повел меня к задней двери.
Мы прошли внутрь, и я направилась к лестнице, ведущей в кабинет Найта. Я почувствовала, как присутствие Курта исчезло без единого слова. Как обычно делал Курт, работа была сделана, и он двинулся дальше. Я ему нравилась, я знала это, потому что Найт сказал мне об этом, а не потому, что Курт показал мне.
Эрнандо, охранник у двери Найта, улыбнулся мне, открывая ее.
— Привет, Аня.
— Привет, Эрн, — пробормотала я, приподнимаясь на цыпочки и коснулась губами его щеки. Я отстранила и поймала его взгляд, — Найт там?
— Да.
Отлично.
Я улыбнулась Эрну, вошла в дверь и начала подниматься по ступенькам.
Когда дверь за мной закрылась, звуки в клубе стали приглушенными, и мое радостное настроение внезапно улетучилось.
Найт был там, наверху. Его кольцо было на моем пальце. Широкое, матовое золотое кольцо, которое я в тот день купила ему, лежало у меня в сумке.
И я должна была открыть ему свой секрет. Время летело незаметно. Он сделал для меня что-то прекрасное и ожидал, что я выйду из тихого, задумчивого состояния, в котором пребывала, а если бы я этого не сделала, он бы удивился. Потом он становился нетерпеливым, когда я не делилась с ним.
Мне нужно было поделиться.
Я стояла перед его дверью, держась за ручку и не отрывая взгляда от своей ладони.
Я должна была сделать это сейчас.
Встретиться лицом к лицу с его гневом, обсудить и, Боже, Боже, может быть, уступить.
Я повернула ручку и вошла.
Он стоял у окна, одетый в темный костюм и рубашку винно-красного цвета. И то, и другое, как обычно, смотрелось на нем великолепно, и как только я вошла, его взгляд остановился на мне.
— Надо что-то сделать с этой сучкой.
Черт.
Боже, Сандрин.
Я услышала, как за мной закрылась дверь, сделала несколько шагов и остановилась.
— Что она сейчас делает? — спросила я.
— Выводит меня из себя.
О боже.
— Найт...
— Поговори с ней, Аня.
Я перевел дыхание и кивнула.
— Когда ты спустишься, я позвоню Курту. Ты, Вив и Курт посадите ее задницу в такси. Он отвезет ее домой, и если она снова куда-то уйдет, это ее дело. Она возвращается сюда, детка, пьет спокойно и не злит меня. У нее есть еще одна попытка. Потом ее больше не будет в моем клубе.
— Хорошо, — согласилась я.
Он изучал меня.
— Прошло два часа, детка, — объявил он, это было то время, когда мы были в разлуке, и я знала, что он был недоволен тем, что я стояла в другом конце комнаты, а не рядом и не целовала его.
— Ты помнишь грипп, которым я болела несколько месяцев назад? — выпалила я.
Его голова дернулась, а глаза сузились. Я поняла это. То, что я ляпнула, не имело смысла. Кроме того, он хотел, чтобы я была рядом, и хотел моего поцелуя. Я никогда этого не отрицала. Никогда. Потому что я тоже хотела и того, и другого. И ему также очень редко приходилось просить об этом, так как я обычно просто давала ему это.
— Что? — спросил он.
— Помнишь тот грипп, который свалил меня с ног несколько месяцев назад? Знаешь, когда я целую вечность провалялась в постели и…?
— Я помню.
Я поджала губы и пошевелила ими.
— Аня...
— Мне было так плохо, что я пропустила прием противозачаточных таблеток, — прошептала я.
Его тело стало заметно тверже.
О боже.
Ладно, все в порядке.
Хорошо.
— Я же говорила тебе, — продолжала шептать я, — И мы какое-то время пользовались презервативами. Один, эм... должно быть, порвался или, эм... что-то еще...
Я замолчала.
Найт не двигался, его глаза прожигали меня, лицо было бесстрастным.
Нехороший знак.
Я продолжала шептать, не отрывая от него взгляда.
— Я беременна.
Он не пошевелился и не произнес ни слова, и так продолжалось долгое время.
Даже я сама едва слышала свой голос, когда тихо произнесла:
— Я хочу сохранить его, Найт. И я очень этого хочу.
Найт ничего мне не дал.
Мне хотелось закрыть глаза, плакать, умолять.
Я хотела этого ребенка. Его ребенка. Я не ожидала этого. Мы никогда не обсуждали детей.
Но я хочу этого.
Как я уже сказала...
Безумно хочу.
— Мне кажется, я уже давно знала об этом, — тихо и осторожно поделилась я, — Но я сделала домашний тест на беременность... некоторое время назад. Чтобы подтвердить это, я пошла к врачу в понедельник. У меня десять недель.
Найт не пошевелился.
— Милый, — мой голос дрожал.
Именно тогда он пошевелился, но не в мою сторону. Он также ничего не сказал. Он поднял руку, засунул ее во внутренний карман пиджака и вытащил телефон, не сводя с меня глаз.
Мое сердце бешено заколотилось, а желудок сжался. Я не знала, что это значит, но это напугало меня.
Его взгляд упал на телефон, когда он нажимал на кнопки, но вернулся и пригвоздил меня к месту, когда он поднес телефон к уху.
Я стояла неподвижно, не сводя с него глаз, и ждала.
— Привет, да, это Найт, — сказал он в трубку, и я постаралась не задохнуться, — У меня новости. Аня беременна. Десять недель.
Я моргнула, а когда закончил, он все еще смотрел на меня.
— Черт, мам, я знаю, что это отличные новости, но перестань кричать, — пауза, затем, — Блядь, отдай телефон папе.