У Берты, жены Уоша, было неудачное имя. К счастью, родители наградили ее ослепительной красотой, а жизнь подарила ей хорошего мужчину, который, может, и не блистал, но любил ее, так что это опровергло ее имя. Я знала это, потому что улыбка у нее была такая же беззаботная, как и у ее мужчины, и она много смеялась.
— И вот, — продолжал Чарли, — Расписание на месяц. Даже если лампочки не нужно менять, я прихожу в начале месяца и меняю все.
Я уставилась на него и прошептала:
— Правда?
— Правда, милая, это не шутка мать твою. Когда Стив пришел ко мне сегодня, я подумал, что попал в альтернативную вселенную. Но потом я увидел результаты визита который ему нанесли, так что я не был удивлен. Ты трахаешь окружающих, и рано или поздно они трахнут тебя в ответ. А поскольку никому не нравится когда его трахают, если он сам этого не хочет, то когда его заставляют это делать он трахается еще сильнее.
Философ Чарли. За те пять лет, что я здесь прожила, он часто произносил это. И всегда обильно посыпал это бранными словами. И как правило он всегда был прав.
— Слова, по которым нужно жить, — пробормотала я.
— Чертовски верно подмечено, Аня. Трахаются только тогда, когда хотят чтобы их трахнули. Никогда не знаешь, что можно кого-то задеть, а также никогда не знаешь, кого ты трахаешь.
— Я не любительница трахать людей, — поделилась я, и он улыбнулся.
— Ну, на всякий случай, если ты захочешь перейти на темную сторону, — посоветовал Чарли.
— Точно. Услышано, занесено в каталог, записано. Считай, что твоя мудрость учтена, Чарли, — заверила я его, и его улыбка стала еще шире. Я отошла, сказав, — Увидимся позже, милый.
— До скорого, милая, — ответил он. Он схватил свою стремянку и двинулся по коридору.
Я повозилась с дверью, чтобы открыть ее, вошла и увидела на полу бумагу, которую подсунули под дверь. Я закрыла дверь, не обращая внимания на бумагу, и пошла на кухню, чтобы сложить свои вещи. Я вернулась, наклонилась, чтобы поднять листок, и повернула его лицом к себе. На нем было плохо скопированное сообщение.
Уважаемый арендатор,
Была отремонтирована система вызова в здание, а также клавиатура системы безопасности. Новый код - 7849. Этот код будет меняться ежемесячно, и вы будете получать уведомления в виде меморандума, а также по электронной почте с новыми кодами за неделю до смены кода. Если у нас нет вашего электронного адреса, пожалуйста, немедленно свяжитесь с нами.
В течение следующих двух недель Чарли установит засовы и цепи на все двери. Мы постараемся сделать это в удобное для вас время, но предпочли бы сделать это в обычное рабочее время по будням.
В ходе этой работы мы заранее благодарим вас за терпение.
– Менеджмент
Я уставилась на записку, первую в своем роде за все время моего пребывания и, безусловно, более вежливую, чем я могла ожидать за миллион лет, от «Руководства» также известного как «Стив».
Мой взгляд скользнул к двери. Там был один замок, он поворачивался на ручке. Я никогда не задумывалась об этом, но, когда я уставилась на дверь, по моему позвоночнику, затылку и коже головы пробежали мурашки.
Найт уставился на эту дверь, и то, что он увидел, вывело его из себя.
И вот, как гром среди ясного неба, когда я никогда не жаловалась на это, хотя и не знала, жаловался ли кто-нибудь еще, у нас появились засовы и цепочки.
«— Детка, пожалуйста, скажи мне, что ты живешь не на первом этаже.»
Он посмотрел на лифт. Он обратил внимание на освещение.
«—Бессмысленно, но хоть что-то.»
Мурашки побежали вниз и охватили все мое тело.
— Боже мой, — прошептала я.
— Я справлюсь. — услышала я голос Чарли из-за двери.
— Я помогу, — услышала я еще один голос, в котором узнала своего безработного, придурковатого, слегка жутковатого соседа, не знающего, как ему удается платить за квартиру, Дик, чье имя говорило само за себя.
— Нет, я сказал... я справлюсь, — твердо ответил Чарли, и тут раздался стук в мою дверь.
Я подошла к ней и посмотрела в глазок. Я увидела Чарли и Дика, стоявших снаружи, и открыла дверь, потому что, хотя Дик и стоял снаружи, Чарли тоже стоял снаружи.
— Привет, — поздоровалась я, и Чарли протянул мне большой конверт, обернутый пузырчатой пленкой.
— Это пришло для тебя. Дик принял квитанцию, — объявил Чарли, — Сейчас Дик отправится к себе, закроет двери, усядется поудобнее и будет думать о кроликах.
Я избегала смотреть Дику в глаза и поджала губы. Я поняла, что имел в виду Чарли, но подумала, что если мысли Дика обратятся к кроликам, то это будут мысли о том, чтобы сварить их или замучить.
Я взяла конверт. На лицевой стороне была напечатана надпись «Аня, 3D».
— Спасибо, эм... — мой взгляд скользнул по Дику, — Ребята.
— Позже, Аня, — многозначительно сказал Чарли. Я посмотрела на него, и выражение его лица подсказало мне, что нужно закрыть эту чертову дверь, потому что Дик был мудаком, и Чарли не хотел, чтобы он был рядом со мной.
— Хорошо, позже, — ответила я и сделала то, чего мне не говорили (но все равно было сказано).
Я заперла дверь, на которой вскоре должны были появиться засовы и цепи, но мои мысли были не о Дике, Чарли, засовах или внезапной активности, которая должна была сделать мой многоквартирный дом безопаснее, что должно было стоить немалых денег. Я думала о конверте из пузырчатой пленки, на котором не было ни адреса, ни фамилии, и я ничего не заказывала.
Я отнесла ее на кухню и вскрыла. Я перевернула ее, и оттуда выскользнула блестящая черная коробочка, а также маленькая открытка, размером с визитную карточку.
Я уставилась на коробку. Я сняла картонный ярлычок, который надежно удерживал его, открыла крышку и вытащила содержимое.
Я замерла и уставилась на него.
В моей руке, завернутый в блестящую и новую упаковку из пенопласта, лежал сотовый телефон, подобного которому я никогда не видела. Черный глянцевый корпус в форме изогнутого щита, а вся передняя часть представляла собой экран. Я взглянула на коробку и увидела марку. Я никогда о таком не слышала. Я снова посмотрела на телефон и все, что к нему прилагалось. Я поняла, что мое сердце сильно бьется.
Я положила коробку и телефон на место и прикрепила карточку. Он лежал на столе лицевой стороной вниз, поэтому я перевернула его и уставилась на черные черточки, из которых складывались слова.
Аня,
Ни одна женщина не должна оставаться без работающего телефона.
Н.
Покалывание вернулось, но началось оно не в позвоночнике. Оно просто охватило все мое тело.
Я не знала никаких Н. У меня не было знакомых. Ни друзей. Очевидно, ни семьи. Ни коллег по работе. Никого
Кроме Найта, кто бы он ни был.
— Боже мой, — прошептала я.
У меня зазвонил домашний телефон, и я подпрыгнула.
Я уронила открытку и бросилась к телефону на кухне.
— Алло, — поздоровалась я, приложив трубку к уху.
— Понимаешь, почти прошли четыре дня а от него, ни единого гребаного звонка.
Сандрин.
Я глубоко вздохнула и попыталась отвлечься от происходящего вокруг, от того, как я поняла, несет за это ответственность и что это может означать, и начала.
— Милая…
— Я помогала ему убирать в течение... примерно трех часов, ранним утром, — напомнила она мне о том, чем уже делилась несколько раз. Затем она рассказала мне кое-что, от чего у меня перехватило дыхание. Кое-что, чем она еще не поделилась за два дня своего нытья по поводу Ника Себринга. — Его брат вернулся, вел себя как полный придурок по отношению к нам обоим, и я приняла это. Я убралась и после этого показала ему все свои лучшие движения, а это значит, что он дважды кончил, плюс еще дважды в воскресенье. Он обещал позвонить, но так и не позвонил. Я понимаю, что это может занять два дня. Даже три. Но четыре?
Я вспомнила, что Найт был братом Ника, и напомнила ей:
— Сандрин, у этого парня на лице написано, что он придурок.
— Я показала ему свои лучшие движения и испытала четыре оргазма! — крикнула она, и я поморщилась.
Затем я устроилась поудобнее и сделала это молча. Она должна была разобраться с этим, а я должна была позволить ей, хотя у меня и не было времени на это. Мне нужно было убрать продукты. Я была в шоке от того, что Найт, возможно, нагрубил моему домовладельцу и прислал мне безусловно дорогой сотовый телефон, чтобы я могла возобновила телефон и обдумать свой следующий шаг. Мне нужно было сделать бутерброд и собираться в дорогу, чтобы не пропустить урок. У меня были дела.
— Да, я знаю, я знаю, никто ему этого не давал, — сообщила мне Сандрин. — Ни за что. И он ни за что не притворялся. Я тоже это знаю.
Мужчины, по понятным причинам, не умеют притворяться, поэтому я не поняла, почему она сочла нужным указать на это. И я не стала спрашивать. Я молчала.
Сандрин наоборот только говорила.
— И он не звонит хотя бы пару секунд? Он не приглашает меня на свидание? Он ничего не делает? — спросила она и продолжила разглагольствовать. — Я звонила ему четыре раза, и, как ты знаешь, это нарушает мое золотое правило - только один звонок. Четыре раза! Четыре голосовых сообщения! И, добавлю, два сообщения. И ничего.