Она и вправду изменилась и повзрослела, причем не только физически, и от этих мыслей кровь Бэрена закипела и понеслась по венам.
Она впилась в него взглядом, кровь прилила к её щекам, она была в ярости.
— Вы? Ну, конечно же, Вы-то ничего не сделали!
Затем, так же стремительно как и появился, гнев исчез из её глаз, оставив в них лишь выражение потерянности и абсолютного несчастья, и, встретившись с ней взглядом, Бэрен почувствовал, будто железные обручи стянули его грудь, не давая ему дышать.
— Я ошиблась, — прошептала она. — Ошиблась, ибо отдала все свои надежды, мечты и любовь в руки человека, который обманул мои ожидания.
Она отвернулась от него и, уткнувшись лицом ладони, снова залилась слезами.
Бэрен стоял и потрясенно смотрел на жену; никогда прежде он не видел Женевьеву плачущей. В юности она была слишком довольной жизнью и слишком сдержанной, чтобы плакать, если вдруг кто-то выказывал пренебрежение к её счастливому существованию. А сейчас, став взрослой женщиной, она казалась слишком холодной и отчуждённой, чтобы её могли коснуться какие-либо эмоции, особенно такие сильные; но горе её было слишком очевидно и не заметить его было не возможно.
Что-то внутри Бэрена снова пробуждалось к жизни, и чувства давным давно похороненные, но не менее сильные, чем её, воскресали. Кто сделал это с ней? Отбросив всякую предосторожность, он шагнул к ней и взял за плечи, прижав её спину к своей груди. Но желанному успокоению мешали его гнев и ревность.
— Скажите мне кто похитил Ваши мечты? Кто обманул Ваши ожидания? Кто… — Бэрен споткнулся на этих словах, — отверг Вашу любовь?
К его изумлению она рассмеялась, но смех её был наполнен скорее отчаяньем, чем весельем.
— Не знаете, Бэрен? Тогда Вы и вправду столь же несведующий и неосведомленый, как Парсиваль.
Бэрен автоматически напрягся при упоминании о легендарном герое, но затем до него дошло значение всех остальных её слов, и это ударило по нему сильнее, чем упоминание средневекового рыцаря. Он резко втянул воздух, чувствуя боль и недоверие, которые были порождены её словами.
— Если Вы считаете, что это был я, то я могу лишь попросить у Вас прощения за нарушенное обещание.
— Нарушенное обещание? — спросила она, как будто удивленная его выбором слов. — Нет, Вы ничего не обещали мне, прежде чем уехать. Это была моя собственная ошибка, ибо я по-дурацки цеплялась за мечты, слишком долго надеялась на что-то.
Пальцы Бэрена, сжимавшие её руки, задрожали, как и весь его мир, разрушая не только его недавние предположения, но и предположения, порожденные годами.
— Когда я услышала о том, что Вас посвятили в рыцари, я обрадовалась вашей удаче, — сказала Женевьева. — Наконец, Вы получили то, о чем так мечтали, то, чего Вы всегда желали! Это была Ваша мечта, а моя мечта, которую я столь долго лелеяла в сердце, моя надежда, что, став рыцарем, Вы попросите моей руки.
Из её груди вырвался резкий и ломкий смех, который разрывал Бэрену сердце, и он склонил голову, прижавшись подбородком к её макушке.
— Но когда отец возвратился, Вы не вернулись с ним. Он сказал, что Вы отправились делать себе имя своими собственными заслугами и усилиями.
Бэрен было открыл рот, чтобы возразить, что отправился он зарабатывать денег, ибо имя его не стоило ничего. Но прежде чем он смог сказать хоть слово, Женевьева продолжила, будто начав, она уже не могла остановиться.
— В течение долгого времени я ждала от Вас весточки. Я знала, что Вы не умели писать и читать, но, тем не менее, я надеялась, что Вы передадите хоть что-то, я изводила проезжавших мимо менестрелей и купцов, выспрашивая новости про Вас. Но от Вас не было ни слуху, ни духу, я даже не знала, где Вы были. И всё же я написала Вам письмо, надеясь отправить его, как только я бы узнала, где Вы. Но месяцы шли, затем шли годы, и моя надежда тускнела с каждым днём.
Она замолчала на секунду, чтобы выровнять дыхание, лёгкая дрожь пробежала по её телу и передалась ему.
— Наконец мы услышали о Ваших делах и заслугах, о рыцаре, что выиграл много турниров, который путешествовал везде и получил славу за свои деяния. Отец был взволнован и горд, но мое счастье и радость за Вас были омрачены моим ущемленным самолюбием. Вы забыли меня в своих странствиях? Вернулись бы Вы когда-нибудь сюда?
Бэрен чувствовал её боль, как свою собственную, её слова вытащили на свет все его надежды и мечты, глубоко похороненные в душе. Он провел ладонями по её рукам, остановив их на её талии, притянул её ближе к себе, словно пытаясь защитить от жалящих слов и воспоминаний.