А она неумолимо продолжала свою исповедь:
— И хотя я никогда не произносила свои надежды вслух, мой отец мирился с моим равнодушием к браку, но, в конце концов, он начал давить на меня. Я понимала его беспокойство о будущем, и всё же уклонялась от принятия решения, часть меня всё ещё не готова была расстаться с этим безумием. И хотя я поклялась не ждать Вас, всё же в глубине души я молилась о моменте, когда Вы приедете в Брандет и потребуете свою леди.
Руки Бэрена, обнимавшие её, напряглись, когда она произносила эти обвинения, которые он не мог отрицать.
— Именно поэтому вы разорвали помолвку, — сказал он.
И хотя он знал, что должен признать вину за всё это, вместо этого он почувствовал, как примитивная волна собственничества затопила его. Он был рад, что она не испытывала любви ни к кому другому, и счастлив оттого, что она ждала его так долго.
— Я не намеревался избегать Вас, — сказал Бэрен. Он глубоко вздохнул, зная, что не может больше игнорировать своё прошлое, ну или, по крайней мере, ту его часть, которая была связанна с Женевьевой, ведь она занимала такое важное место в его жизни. — Вначале, я только хотел выжить в сражениях. Тогда же, когда борьба закончилась, я мог думать лишь о том, чтобы стать достойным звания рыцаря.
Бэрен сделал паузу, тщательно подбирая слова.
— Но вскоре я обнаружил, что этого невозможно добиться будучи бедным, небольшой факт упущенный в романах о рыцарях. — Он снова заколебался, не желая говорить всей правды, даже понимая, что она её заслужила. — Мне были нужны деньги не только для того чтобы жить, кормить себя, но и для покупки доспехов и оружия, и на то, что стоило дороже всего остального — хорошего боевого коня, — добавил он.
— Но у отца был…
Бэрен прервал ее:
— Клемент и так сделал для меня более, чем достаточно. Я сам должен был заработать себе состояние. — Он сделал ещё один глубокий вздох. — Я не мог вернуться к вам без гроша в кармане, будто попрошайка подойти к воротам замка, посвящённый в рыцари, но не имея ничего, что я мог бы предложить Вам.
Бэрен почувствовал, как Женевьева зашевелилась в его руках, но он крепко держал её, не находя в себе сил отпустить её или посмотреть ей в лицо.
— Всё, что мне было нужно — это Вы! — запротестовала она.
Бэрен грустно покачал головой.
— Но как бы я мог потом называться рыцарем и даже просто мужчиной, если бы пришел к Вам с пустыми руками?
— Что за глупые мысли гуляют в мужских головах, — пробормотала Женевьева.
Бэрен улыбнулся её возмущенной реплике, хотя он понимал, что другой реакции быть и не могло.
— Клемент предполагал, что я смогу обеспечить себе жизнь, участвуя в турнирах, и я преуспел в этом, — сказал он. — Я побеждал многих, получая от них деньги за выкуп их лошадей и доспехов; так я смог начать копить и набиралась кругленькая сумма.
— И сколько же Вам было бы достаточно? — спросила его Женевьева, с примесью горечи в голосе. — Когда бы Вы накопили достаточно, чтобы вернуться?
Бэрен не ответил, он и сам не знал ответа. Он никогда, ни на минуту, не забывал о ней. Женевьева всегда была с ним, его якорь и его талисман, причина всего, что он совершал и чего добился. И все же, даже когда Эдвард выбрал его, Бэрен всё ещё оставался странствующим рыцарем, без земель, которые он мог бы назвать своими. Мог ли он вернуться и заявить претензии на Брандет? По какому праву? И таким образом, он всё откладывал и откладывал свое возвращение, думая, что он должен сделать больше, иметь больше, быть чем-то большим.
Он с трудом сглотнул.
— Лорды стали замечать меня и брать в услужение, пока наконец сам Эдвард не обратил на меня внимание, ведь он любит турниры, и не предложил мне присоединиться к нему в войне против Уэльса. Именно тогда я и услышал о Вашей помолвке, — сказал Бэрен.
И именно тогда гнев послал его в самую гущу сражения, заставляя крушить и уничтожать врага, нестись сквозь вражеские ряды точно копьё, зарабатывая себе славу, которой он больше не искал. И когда наконец война была окончена и Эдвард наградил его землями, Бэрен был уверен, что она уже вышла замуж за другого. Он похоронил свои надежды, равно как и часть самого себя.
— Но почему Вы не приехали тогда, когда услышали о моей помолвке? — спросила Женевьева.
— Мы были в самой гуще боевых действий, — ответил Бэрен. Но не это было причиной, и они оба понимали, что это не было оправданием. Бэрен глубоко вздохнул, про себя признавая это. — Какое право я имел рушить Ваше счастье? — спросил он.