– Ты собралась подстрелить одного из этих мужчин? – спросила королева Элеонора. Кавалеры дружно возмутились, уверяя, что никогда женщине, вооруженной одним лишь луком, не удалось бы убить никого из них, но королева сделала им знак замолчать. – Отвечай мне, леди Мэллори!
– Я хотела только, чтобы они пожалели о том, что проникли в аббатство.
– Разве это преступление, заслуживающее смерти?
Девушка покачала головой, затем добавила, не будучи уверена, что королева заметила этот жест:
– Я целилась в его шляпу. – И указала на сердито смотревшего на нее мужчину.
– Ты могла бы промахнуться
– Могла бы, но это случается крайне редко.
– Хвастаешь? – Брови королевы поползли вверх, к пыльному покрывалу, прикрывавшему волосы. – Не ожидала, что сестры этой обители страдают заносчивостью.
– Это чистая правда.
Королева холодно улыбнулась и снова подала знак молчать мужчинам, тихо переговаривавшимся между собой.
– Эту правду требуется еще доказать, чтобы убедить меня.
Мэллори судорожно сглотнула.
Какое еще испытание ей уготовано королевой?
– Впрочем, – продолжала королева Элеонора, – мне говорили, что ты бдительная и отважная, и я рада, что ты оказалась именно такой.
Она кивнула аббатисе. И та тут же заспешила вперед. Эта пухленькая толстушка казалась добродушной, но внешняя мягкость была обманчива. Она многого требовала и от себя, и от всех обитательниц аббатства. И ответ держала только перед королевой Элеонорой и Господом Богом.
Именно в такой последовательности.
– Эта леди отлично обучена и сразу заметила, что в аббатстве происходит нечто необычное, – промолвила королева.
Настоятельница ласково опустила ладонь на плечо Мэллори.
– Леди Мэллори не зря потратила те несколько лет, что провела с нами. Ей удалось развить и усовершенствовать способности и умения, с которыми она прибыла сюда, а также успешно усвоить все новое, чему ее обучали.
– Полагаю, мои верные стражи найдут радушный прием в вашей обители, – произнесла королева с безупречной любезностью.
Мэллори благоговейно восхищалась тем, с какой легкостью Элеонора сумела сгладить неловкость обстановки Королева вела себя так, словно они все стояли в ее приемной, где она восседала на троне. Если бы Мэллори удалось проявить хотя бы половину подобной выдержки, она, возможно, смогла бы остаться в доме отца и посмотреть, как он женится на любовнице, которую открыто завел еще при жизни матери. Но тогда бы она упустила возможности, которые открывались перед ней в аббатстве Святого Иуды.
Девушка снова сглотнула комок, предательски застрявший в горле. То, что королева явилась сюда и назвала ее «леди Мэллори», могло означать лишь одно – у королевы возникла серьезная проблема, требующая участия одной из сестер аббатства Святого Иуды, участия ее, Мэллори.
– Мы приветствуем всех, кто приходит в аббатство с миром, – с улыбкой ответила аббатиса. – Джентльмены, если вы голодны или испытываете жажду, только скажите, и вам принесут еды и вина.
– Вы, как всегда, великодушны. – Лицо королевы озарилось искренней улыбкой, и она махнула рукой мужчинам, продолжавшим стоять в тени: – Подойдите и представьтесь настоятельнице аббатства Святого Иуды!
Один за другим мужчины выступили вперед, под свет факела. Первые четверо были мускулисты и темноволосы и так походили друг на друга, как только могут быть похожи соотечественники. Их одежды, более изысканные, чем принято в Англии, свидетельствовали о том, что это подданные ее величества из Пуату, провинции, где находилась столица Аквитании. Один за другим все четверо назвали себя:
– Портекли де Мозе.
– Фольк де Мата.
– Гийом Манго.
– Эрве ле Пантье.
Каждый склонял голову перед аббатисой и в то же время украдкой бросал игривые взгляды на Мэллори.
Пятый мужчина подождал, пока остальные закончат раскланиваться, и тоже выступил из тени на свет. Это был тот самый человек, который первым заговорил с Мэллори и обратился к ней с просьбой опустить лук. Ей стало любопытно, почему он держался позади, когда остальные называли свои имена. На нем была туника из алой шерсти, которую мог себе позволить только высокородный лорд. Его плащ, как и у остальных покрытый грязью после долгой скачки, был расшит по краю золотыми нитями, и девушка задумалась, не один ли из сыновей короля перед ней? Ей не случалось видеть никого из них, но она слышала, что у Генриха, младшего короля[1], и у его брата Готфрида такие же рыжевато-каштановые волосы, как у этого мужчины. Тщательно подстриженные борода и усы были лишь чуть-чуть темнее бронзово-загорелой кожи. Казалось, будто лицо его грубо вылеплено могучими руками, и даже борода не могла сгладить резкости его черт.
– Саксон Фицджаст, – представился мужчина с глубоким поклоном, открывшим взглядам лютню, висевшую на ремне, наискось пересекавшем грудь. В отличие от остальных он смотрел только на аббатису.
Мэллори удивилась. Судя по имени, мужчина был вовсе не из Пуату. И даже не из Нормандии. Саксон – старое английское имя из прежних времен, до завоевания Англии Вильгельмом Нормандским – говорило само за себя.[2]
Почему же королева держит человека такого происхождения среди своих ближайших приверженцев?
Девушка не смогла спросить, потому что королева сказала:
– Саксон, полагаю, ты сумеешь сделать все, что нужно, пока я поговорю с аббатисой.
Он снова поклонился, оставаясь на месте, тогда как остальные поспешили за королевой, направлявшейся через монастырский двор. Четверо мужчин теснились, словно дети, стремящиеся оказаться поближе к матери, обмениваясь сердитыми взглядами, но улыбаясь всякий раз, как королеве случалось взглянуть в их сторону.
– Они всегда ведут себя так глупо? – спросила Мэллори и поняла, что произнесла это вслух, лишь когда Саксон к ней обернулся.
– А вы всегда так поспешны в суждениях? Мне казалось, сестры аббатства должны прощать другим их слабости, равно как и молиться об избавлении от собственных недостатков.
Мэллори опустила лук, но не стала отстегивать тетиву.
– Извините, я случайно произнесла свои мысли вслух.
Прищурив темно-карие глаза, мужчина с холодным пренебрежением окинул девушку оценивающим взглядом. Только теперь Мэллори вспомнила, что на ней всего лишь свободная ночная рубашка без рукавов, не прикрывающая лодыжек. Она выставила перед собой лук и колчан, но они не могли послужить щитом и заслонить ее от его пристального взгляда.
– Вы самая искусная и лучше всех подготовленная девушка в аббатстве? – спросил он, и Мэллори поняла, что напрасно беспокоилась насчет одежды. Его мысли, не в пример остальным мужчинам, были заняты больше ее луком, чем ею. – Аббатиса, должно быть, пошутила.
Мэллори была рада, что у нее в руках лук и колчан. В противном случае ей бы не устоять перед соблазном схватить наглеца за руку и швырнуть на землю одним из тех приемов, которым ее научила Нарико, женщина с самого края света, обучавшая сестер борьбе без оружия своей далекой родины. Уж она бы не стала осторожничать, чтобы смягчить его падение на камни. Может быть, хороший удар вколотил бы в него хоть немного учтивости.
– У нас не принято шутить на эту тему, – бросила Мэллори.
– Осмелюсь возразить. – Холодная улыбка тронула его губы. – Не могу поверить, что вы и есть та, за кем приехала королева.
Мэллори сделала глубокий вдох, чтобы едва сдерживаемый гнев не вырвался наружу.
– Принимая такое решение, королева полностью полагается на мнение аббатисы. Как доверенному лицу ее величества, вам надобно следовать ее примеру.
– Вы правы. Однако, как доверенному лицу королевы, мне надлежит служить ее глазами. Вы не производите впечатления умелого воина. Если вы самая лучшая в аббатстве Святого Иуды, доверие королевы к этой обители скорее всего незаслуженно.
Он умышленно пытается разозлить ее и вызвать к себе ненависть? Зря старается! Она и без того с трудом выносила его высокомерие. Наглец мог сколько угодно задирать перед ней свой орлиный нос. Это всего лишь слегка раздражало ее, но пренебрежительное отношение к обожаемому аббатству привело девушку в ярость.
1