Однако то, что эта девушка только что сообщила своему бой-френду Кириллу Бубликову, заставило этого рослого, крепко сбитого парня с красивым, мужественным лицом буквально содрогнуться. Он стоял перед своей подружкой, с которой встречался начиная с Нового года, переминаясь с ноги на ногу и не зная что ей сказать в ответ. Девушка же, подняв на него глаза полные слез, снова прошептала:
- Кирюша, да, пойми же ты, мне нельзя ничего делать, иначе у меня уже никогда не будет детей.
При этих словах перед Кириллом во весь свой рост встала фигура священника, размеренно размахивающего громадным, дымящимся кадилом, который с самым серьезным видом грозился сковать его узами брака. Он, конечно, испытывал к Лизе достаточно глубокие чувства, но, увы, далеко не настолько сильные и серьезные, чтобы стать мужем, да, еще и отцом в придачу, считая, что двадцать шесть лет это вовсе не тот возраст, когда мужчине следует смириться с неизбежным. Ему, отчего-то, пришло на ум мудрое изречение сатирика: - "Одно неосторожное движение и ты отец". Немного подумав, он, между тем, сказал Лизе совсем другие слова:
- Зайка, не надо плакать. Иди домой и спокойно готовься к экзаменам, а заодно подумай о том, какое свадебное платье ты хотела бы надеть и где мы проведем наш медовый месяц.
Слезы на глазах девушки мгновенно высохли, её узкие руки с силой обвили шею незадачливого студента и тому уже ничего не оставалось делать кроме того, как поцеловать свою невесту. Не смотря на то, что он находился в жутком цейтноте, памятуя о давнем отеческом наставлении, которое рекомендовало ни при каких условиях не прерывать поцелуя, Кирилл Бубликов остался джентльменом до конца, хотя уже и опаздывал на экзамен. Лишь после того, как Лиза Соловьева сама прервала долгий поцелуй, он улыбнулся ей и, нежно проведя пальцами по щеке девушки, виновато сказал:
- Зайка, прости, но мне нужно бежать. У меня сегодня экзамен по матанализу. Завалю, потом беды не оберешься, Бегемот меня живьем сожрет, а папа Карла насмерть запилит. Я тебе позвоню через несколько часов.
Лиза, сияющая от счастья, звонко чмокнула своего жениха в колючую щеку, украшенную молодой бородкой, и побежала к дому, спеша поделиться радостной вестью с матерью. Впрочем, это было лишнее. Ольга Петровна внимательно наблюдала за своей дочерью из окна квартиры на третьем этаже и была вполне довольна как своим будущим зятем, так и тем, что её дочурка так хорошо усвоила все мамочкины уроки. Имея на руках четырех дочерей от трех мужей, ей приходилось быть очень осмотрительной и она навела справки о друге своей дочери прежде, чем завести с ней долгий разговор на эту острую и животрепещущую тему. Теперь ей оставалось подумать только о том, как заставить отца Лизы, который дослужился до высоких чинов в МИДе, раскошелиться на достойное приданое дочери. Вот тут дело обстояло куда сложнее, чем спланировать её бракосочетание.
Кирилл, увидев как шевельнулась штора в окне на третьем этаже, вдруг, понял, что его разводят, как самого последнего лоха. Поправив на плече большую, черную матерчатую сумку-кейс, раздувшуюся, будто беременная кошка, он уныло побрел к дороге. Времени у него оставалось в обрез. Экзамен начинался в одиннадцать, на его часах уже было десять тридцать пять, а потому ему следовало срочно поймать какую-нибудь тачку, чтобы добраться до юго-запада.
Он учился в Международной Академии Экономики, на факультете менеджмента и управления, куда перевелся из МГИМО и это стоило его благодетелю довольно дорого. Так что у него не было никакого желания опаздывать и, уж тем более, схлопотать неуд. К экзамену, в принципе, он был полностью готов, но Бегемот был таким гадом, что от него можно было ждать любой пакости. Особенно если ты опоздал на экзамен. На всякий случай у него лежало в бумажнике пятьсот баксов, но его душила жаба платить за экзамен по тому предмету, который он и так знал на твердую четверку.
Выскочив на проезжую часть, он принялся энергично махать рукой, мечтая о том, чтобы ему сразу же попался какой-нибудь лихой водила, а не старый хрыч на подорванной "копейке". Ему повезло. Едва ли не в ту же минуту возле него с визгом тормозов остановился новенький, темно-зеленый "Ягуар", за рулем которого сидел лысоватый толстячок с хитрой и насмешливой физиономией. Кирилл даже обалдел от такой неожиданности. Владельцы таких машин не очень-то нуждались в стольнике на бензин. Тем не менее дверца "Ягуара" широко распахнулась и толстяк насмешливым, громким голосом прикрикнул на него:
- Ну, что, ехать будем, или как? Давай-давай, садись, студент, а если не торопишься, - иди пешком.