Поправив на плече сумку, набитую книгами, Кирилл смело сел в салон автомобиля и захлопнул дверцу. Толстяк, которому было на вид не более тридцати пяти лет, оказался не таким уж и толстым, как это показалось ему сначала. Просто у него было круглое, загорелое лицо с носом картошкой, а вообще-то это был коренастый, плотно сбитый мужик с широкими плечами, мощной грудью и сильными руками, одетый рыжую, просторную велюровую куртку, розовую тенниску и коричневые штаны. Глаза у него были черные, хитрые и насмешливые, а голос громким и каким-то гортанным. Усмехнувшись, он строгим тоном сказал ему:
- Пристегнись, ехать будем быстро.
Поначалу Кириллу понравилось такое заявление, но уже в следующую минуту он пожалел о том, что связался с этим лысым психом. Как только он пристегнулся, хозяин "Ягуара" нацепил на нос темные очки и нажал на педаль газа с такой прытью, что Кирилла Бубликова просто вдавило в кожаное сиденье. Водила помчался вперед, делая все двести километров в час и ехал прямо посреди дороги, обгоняя все машины, как стоячие. Даже не спросив, куда ему везти своего пассажира, он промчался на красный свет за секунду до того, как на набережную стали выезжать с боковой улицы машины и при этом позволил себе нахально заметить:
- Чуть-чуть розоветь начало.
Кирилл, чуть ли не стуча зубами, весь сжался, ухватившись правой рукой за ручку дверцы, а "Ягуар", тем временем, стремительно настигал здоровенный шестисотый "мерс", широкая, серая задница которого приближалась с пугающей быстротой. Инстинктивно давя ногой на полик, он заорал:
- Сбрось скорость, идиот! Расши...
Договорит до конца он так и не успел потому, что этот лысый придурок, вдруг, выбросил в его сторону свой загорелый крепкий кулачище и ему прямо в лицо брызнул какой-то странный, искрящийся золотом, свет, от которого у Кирилла тотчас померкло в глазах. Затем раздался оглушительно громкий звук удара, его бросило вперед и он тут же потерял сознание. Сколько времени он провел в беспамятстве, Кирилл так и не смог понять, но когда очнулся, то вовсе не почувствовал боли. Скорее даже наоборот, он ощущал во всем теле приятную легкость, но вот беда, не мог пошевелить ни рукой, ни ногой и даже более того, не мог открыть глаза.
Первой его мыслью было: - "Во, бляха-муха, парализовало!" Правда, поразмыслив немного, он, все-таки, подумал вслед за этим: - "Нет, ни хрена, я просто торчу, как последний поц от доброго косяка!" От этой мысли ему стало веселей и он успокоился, хотя и прекрасно помнил о том, что свою последнюю мастырку он выкурил еще в Чечне, как раз перед тем, как попасть в плен к чехам. С той поры он навеки зарекся не только от этой дряни, но даже и от водки. Когда Кирилл все же попытался понять, что с ним случилось и где он находится, то, прислушавшись к своим ощущениям, вскоре понял, что он лежит на спине на чем-то твердом, чуть ли не каменном, но теплом, а его левая рука по-прежнему прижимает к груди сумку. А еще его очень смущали странные шумы вокруг и запахи.
Пахло, к его полному удивлению, отнюдь не больничным покоем, как того следовало бы ожидать, а наоборот, свежей травой, горячей дорожной пылью, крепким духом конского пота и конским же навозом. Все эти запахи тотчас болезненно отозвались в его сознании, так как опять напомнили ему о Чечне и ее горных дорогах. Удивительно, но рядом с собой он явственно слышал перестук конских подкованных копыт, лошадиное всхрапывание и ржание, также наводившие на него грустные воспоминания о событиях трехгодичной давности, когда он, вчерашний студент МГИМО, в каких-то несколько недель, внезапно, стал снайпером, да, к тому же не где-то, а в сводном отряде спецназа ВДВ, хотя и не прошел перед этим не то что учебки, а даже паршивого курса молодого бойца и был брошен наравне с обстрелянными бойцами в горы. Тоску, невольно накатившую на Кирилла, тотчас прогнал громкий, веселый голос, который приказал кому-то:
- Калюта, а ну-ка погляди, что это за фрукт, который свалился чуть ли не под копыта моего Фрегата.
Вслед за этим послышалось недовольное ворчание и кто-то с сердитым сопением грузно спрыгнул с коня на дорогу, громко звякнув металлом по камню, а потом затопал тяжелыми, пахнущими дегтем сапожищами чуть ли не над ухом Кирилла. Сопение усилилось, послышался скрип кожи и ему в лицо ударило чье-то теплое дыхание, пополам с сильным запахом чеснока и легкого перегара. Жесткие, сильные пальцы взяли его за подбородок и повернули голову, склонившуюся к плечу, прямо. Затем Калюта громким басом доложил своему молодому и веселому командиру:
- Милорд, это какой-то очень странный тип. Лицо красивое и волосы длинные, чистые. Пахнет от него хорошо, в левом ухе золотая серьга, как у благородного...