– Ты, случайно, не онемел с утра, муж? – Голос, как язык пламени, лизнул его спину.
Вильгельм улыбнулся еще шире:
– Миледи, будет ли мне позволено заметить, что вы этим утром восхитительны?
– Позволено, милорд.
– Вы просто радуете душу, – любезничал герцог. – Ваши бронзовые волосы как расплавленная медь, пылающая огнем на фоне чудеснейшей сливочной кожи, которой вас так щедро наградил Господь.
– Такие приятные слова, да еще сказанные кровожадным дикарем, – улыбнулась Бринна.
– Oui, – кивнул Вильгельм, самодовольно взглянув на Данте. – А ваши глаза… миледи, на свете нет изумруда столь чистой воды, сверкающего всеми гранями.
Она вспыхнула и собралась ответить, но муж, прищурившись, смотрел на нее холодными, стальными глазами, и ответ не получился. Неужели Брэнд снова ревновал? Надеясь, что так оно и есть, она наградила Вильгельма самой ослепительной из своих улыбок.
– А вы, милорд, славны мощью и властью. Да, это исходит от каждой частицы вашего закаленного в битвах тела. Вы побеждаете врагов одним взглядом своих глаз цвета полированной стали дамасского меча. Но вы одновременно теплы, как благодатное шерстяное одеяло в холодную зимнюю ночь.
Улыбка Вильгельма растянулась до ушей, и она хихикнула, прикрыв ладонью рот. Герцог вдруг хлопнул руками по столу и поднялся.
– Брось этого норманнского повесу и беги со мной! – Все в большом зале окаменели, но Брэнд не сводил глаз с жены.
– Вы тоже норманн, сэр, – напомнила Бринна, игнорируя сверкающий взгляд мужа.
– Oui, – печально вздохнул герцог, потом снова просиял: – Я откажусь от трона и объявлю себя саксонцем.
Бринна распахнула глаза в притворном испуге:
– Какая измена!
Вильгельм наконец захохотал, откинув голову и держась за живот.
– Вы необыкновенная женщина… в самом деле, необыкновенная, – заявил он, садясь на место. – Смотри получше за тем, что имеешь, друг мой, иначе я украду ее у тебя.
– Да, эта женщина может сразить мужчину одним языком, – медленно улыбнулся Брэнд.
Сердце молотом стучало у нее в груди. Битва началась, теперь нужно быть осторожной… только не слишком осторожной. Не переставая улыбаться, Бринна посмотрела мужу в глаза и облизнула губы.
– Язык, когда правильно им пользуешься, может быть смертельным оружием, милорд.
Вильгельм чуть не поперхнулся, затем хлопнул Брэнда по спине и встал.
– Удачи тебе, сынок. Она тебе очень понадобится, – сказал он почти с состраданием.
Потом снова захохотал, громко, искренне, радостно, как и полагается человеку безудержных страстей, вроде герцога Нормандского. Обхватив Данте своей ручищей, он поднял молодого рыцаря с места. Он хотел, чтобы парочка осталась наедине.
– Пошли. Надо поговорить насчет замка Грейклифф.
– Зачем?
– Затем, что ты будешь там жить.
Бринна посмотрела, как герцог уводит Данте, и уже собралась что-то сказать, но от взгляда мужа у нее захватило дух.
– Я предупреждал тебя, жена, насколько опасна такая игра. Ты соблазняешь других мужчин прямо у меня на глазах. – Бархатный голос, кончики пальцев легонько постукивают по ободку золотого кубка. Он лишь на миг отвел от нее взгляд, чтобы полюбоваться великолепной резьбой. – На твое счастье, ощущение прекрасного кубка под моими пальцами заставляет меня забыть гнев.
Бринна посмотрела на его руку. Длинные, мозолистые пальцы с наслаждением гладили холодный металл. Она вздрогнула, представив, что это ее грудь отдается нежным прикосновениям. Осторожно, предостерегла она себя, поднося дрожащими пальцами кусок хлеба ко рту.
– Да, какое счастье, что муж наслаждается искусной резьбой кубка! Иначе бы его гнев так напугал меня, что я помчалась бы в свою комнату и спряталась в постели, ожидая наказания.
Брэнд секунду изучал ее. Глаза словно голубые озера чистой воды. Потом он улыбнулся, так ослепительно, что все перед ней поплыло. Она забавляла его, заставляла смеяться, и ей это нравилось. Бринна улыбнулась в ответ и была уверена, что почувствовала его искреннюю привязанность.
Оба помолчали, затем Брэнд встал и протянул ей руку:
– Давай прокатимся верхом.
– Но мой огород. Я должна еще…
– Я отправил туда Алисию и Лили. Идем. Твои земли еще незнакомы для меня. Чтобы охранять Эверлох, я должен изучить каждый холм, увидеть каждую дорогу, знать, куда они ведут.
Бринна не могла и не хотела отказывать ему. Он не позволил ей отлучиться от себя ни на секунду, даже когда они вместе шли к конюшне. Там Бринна попыталась сесть на одну из своих лошадей, но муж поднял ее на собственного жеребца.
– Сегодня прохладно, – сказал он, прыгая в седло. – Нам будет теплей, если мы поедем вместе. – Брэнд обхватил ее, держа поводья, и она уютно пристроилась на его груди.
Вскоре замок исчез вдали, а необъятный простор голубого неба скрыл полог из листьев, окрашенных в золотые, темно-красные, зеленые цвета. Под ее руководством они ехали среди лабиринта деревьев и высоких скал, и Брэнд отмечал для себя каждую тропу, на которую указывала жена, хотя, плененный ее голосом, дважды пропустил важное. Бринну восхищал каждый холм, покрытый росой. Каждый бурлящий поток вызывал крик восторга, когда ледяная вода брызгала ей на ноги.
– Тут есть одно место, где у тебя захватит дух. – Услышав волнение в ее словах, Брэнд улыбнулся. – Отец любил привозить меня сюда, хотя мы, конечно, не осмеливались говорить об этом маме. Она бы живьем спустила шкуру с бедного папы.
– За что?
Повернув голову, Бринна одарила его такой озорной улыбкой, что он еле удержался от поцелуя.
– Сам увидишь. Поднимайся по этому склону до вершины.
Жеребец дважды терял опору на каменистом откосе, но Бринна прекратила радостную болтовню лишь для того, чтобы сказать, что они почти у цели.
– Лучше бы ты позволил мне взять мою лошадь, Брэнд. Твой жеребец быстро устает.
Он хотел посмеяться над ее замечанием, но тут вороной снова оступился. За минуту до того, как они достигли наконец вершины, Бринна настолько резко повернулась, что они едва не скатились назад. Брэнду с трудом удалось остановить коня..
– Закрой глаза, – приказала она.
– Женщина, ты до того глупа, что…
– Пожалуйста, Брэнд. Закрой глаза, иначе ты испортишь мой сюрприз.
Он хотел выругаться или даже придушить ее за легкомыслие. Но, черт побери, щеки у нее были такие розовые, глаза такие умоляющие, что он стиснул зубы и подчинился.
– Теперь спешивайся. Нет, глаза не открывай! Делай, как я говорю, и не бойся.
– Единственное, чего я боюсь, женщина, – что могу сбросить тебя с этого чудовищного холма. – Услышав смех, он еще больше рассердился.
– Возьми меня за руку, – попросила Бринна. – Ты должен верить мне.
Брэнд остановился. Глаза не открыл, но и шагу не сделал. Засмеявшись, она дернула его за руку.
– Иди, муж. Обещаю, что не дам тебе упасть.
– Бринна…
Он вспомнил свои кошмарные сны, когда падал с высокого обрыва, и резко открыл глаза. Но Бринна снова прикрыла их ладонью.
– Просто иди за мной.
– Нет. – Жена понятия не имеет, как это страшно для него.
– Пожалуйста, Брэнд, – шептала она. – Ну, Брэнд, ты лишаешь себя и меня такого удовольствия.
Она снова потянула мужа за руку, и он позволил ей наконец провести его несколько шагов.
– Теперь садись. Вот сюда, так удобнее, верно? – успокаивала Бринна. – Отец заставил меня сделать это еще в девятилетнем возрасте. И, скажу тебе, это был самый волшебный день моей жизни.
– Я уже могу открыть глаза? – Брэнд почти рычал.
– Пока нет. Сначала ты должен лечь на живот. – Она снова хихикнула. – Не сердись, не думай об этом.
Бринна тянула его вниз до тех пор, пока все тело у него, кроме головы, не прижалось к твердой скале.