Вино в бокале подозрительно быстро закончилось, и Доминик покосилась на бутылку, в которой оставалось еще немного. Неужели она выпила почти все? Доминик усмехнулась. Да, вероятно, у нее и правда все плохо, раз она так быстро расправилась с вином.
В дверь кто-то позвонил. Доминик удивилась — кто бы это мог пожаловать в такой час? Неужели Дороти? Как было бы здорово!
— Кто там? — спросила она в переговорное устройство.
— Как же хорошо, что ты дома!
Она узнала Пола по голосу, но не собиралась его впускать. Сегодня у нее не было настроения общаться с ним.
— Зачем ты пришел? — сердито поинтересовалась она.
— Может быть, ты все же откроешь дверь, и мы поговорим без свидетелей. Или предлагаешь мне собрать под твоими окнами толпу любопытствующих?
С одной стороны, Пол, конечно, был прав. Ни к чему устраивать разборки на людях. Но она чувствовала досаду от того, что он не уходит. Неужели непонятно, что она не хочет его видеть сегодня! Зачем быть таким упертым?
— Ладно, заходи. — Доминик нажала на кнопку, открывающую дверь подъезда.
Похоже, что сегодняшний день выдался неудачным во всех отношениях. Почему-то она не подумала, что, если бы не случилось всего того, что произошло в редакции, визит Пола был бы воспринят ею совсем по-другому. Но, с другой стороны, зачем ей это надо — думать?
Звонок в дверь отвлек ее от невеселых мыслей.
Протянув руку, Доминик открыла замок. Пол сразу же вошел, схватил ее в объятия.
— Что происходит, черт возьми?! — требовательно поинтересовался он. — Мы расстались на каких-нибудь несколько часов, а ты уже не хочешь меня видеть!
— Ты делаешь мне больно, — слегка растягивая слова, пробормотала Доминик.
Он тут же отпустил ее, и она чуть не упала, потеряв равновесие, поэтому Полу пришлось снова подхватить ее. Переведя взгляд на пустую бутылку вина и бокал, стоявшие на столе в гостиной, он все понял. Сочувствующе взглянул на Доминик.
— Не слишком удачный день?
Она нервно хихикнула.
— Это еще слабо сказано. День совсем неудачный. Неудачный настолько, что я решила немного разбавить его этим чудесным вином. — Она удивленно уставилась на пустую бутылку. — Ой! Надо же! А его уже нет! — Доминик перевела взгляд на гостя. — Извини. Думала, еще что-то осталось.
Она легонько оттолкнула его, приблизилась к столу, взяла бокал с остатками вина, посмотрела на Пола.
— Тебе этого не дам, прости. А то мне не достанется. — И она залпом выпила вино, словно боялась, что Пол отнимет у нее ту единственную радость, которую сегодня соблаговолила преподнести ей судьба.
Пол подошел к ней, забрал пустой бокал.
— Что произошло? — заботливо спросил он, глядя ей в глаза.
В его взгляде было столько искреннего участия, что Доминик не выдержала, упала в его объятия, прижимаясь щекой к его плечу, чувствуя, как рыдания, с таким трудом сдерживаемые ею до этого момента, теперь вырываются наружу, и нет больше возможности бороться с ними. Проще было отдаться им, подчиниться, перестать быть сильной.
Пол не мешал ей, не отвлекал больше вопросами. Лишь гладил по шелковистым волосам, ощущая, как рубашка намокла от слез. Он понимал, что Доминик сама все расскажет, когда справится с собой, когда чувства утихнут и она сможет рассуждать здраво.
На некоторое время в комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь всхлипываниями Доминик, которая все никак не могла остановиться.
Пол усадил ее в кресло, сбегал на кухню, налил в стакан воды и принес ей.
— Выпей.
Доминик сделала несколько судорожных глотков, Пол с удовлетворением отметил, что она начала понемногу успокаиваться, забрал у нее стакан.
— Теперь ты можешь рассказать, что случилось? — мягко спросил он.
Доминик подняла на него глаза, в которых отражалось отчаяние.
— Меня уволили, представляешь? Я написала статью о ребенке, которого сделали инвалидом, чтобы больше никто не пострадал, а меня просто взяли и уволили. Потому что я поверила всем на слово, не делала диктофонных записей… и теперь все те, кто говорил со мной, дают совершенно другие показания. Мне повезло, что меня не обвинили в клевете. Хотя, кто знает, — она невесело усмехнулась, — может быть, это еще впереди.
— Малышка, — сочувствующе пробормотал Пол, — как же мне жаль… — Он взял ее за руку, подтянул к себе и усадил на колени, крепко обнял. — Не расстраивайся, все наладится.