Доминик отчаянно захотелось отвесить ему пощечину, которой так и не наградила этого самодовольного типа еще в прошлый раз, и она сдерживалась из последних сил, чувствуя, как злость закипает в ней.
— О! — воскликнул он. — Могу поспорить, если бы вы могли убить взглядом, меня давно не было на этом свете! В его карих глазах, с интересом ее разглядывающих, плясали чертики.
— Между прочим, — прошипела Доминик, — мне приходится работать в этой паршивой газетенке только потому, что благодаря вашей деятельности меня вышвырнули из «Сан-Диего ньюс».
— Да? — Он выглядел слегка озадаченным. — Что ж, я предполагал, что все может сложиться именно так. Но все же не вините во всем лишь меня.
— Я не только вас обвиняю, — она вздохнула, неожиданно ощутив, как злость улетучилась, словно ее и не было, уступая место огромной усталости от всего, что произошло с ней в последнее время, — я сама себя в сущности подвела. Ведь это я поленилась купить новый диктофон и делала записи лишь в блокноте. В противном случае вряд ли доктору Нортону все сошло бы с рук.
— А знаете, — неожиданно миролюбиво сказал он, — может, и хорошо, что так все вышло. Нет, не то, что вас уволили, — он сделал протестующий жест рукой, заметив ее выразительный взгляд, — это, конечно, большое упущение. Но в другом… совсем недавно Нортон спас жизнь двойняшкам, попавшим в автокатастрофу. Финбоу хочет написать о нем статью.
— Кого? Двойняшек Финбоу? — Доминик широко распахнула глаза.
— Да, — кивнул Мэтт. — Во всяком случае, я слышал, что они теперь идут на поправку.
— Это правда?! — Она подскочила к нему, схватила его за лацканы расстегнутого пиджака, заглянула в глаза. — С ними правда все в порядке?
— Да, Доминик. — Мэтт, похоже, впервые назвал ее по имени. — И доктор Нортон сделал для этого все возможное.
Он мягко взял ее руки, убирая их со своего пиджака, и вздрогнул, ощутив, как тысячи мощных разрядов неожиданно пронзили его тело. Мэтт изумленно посмотрел на эту девушку, которая, судя по всему, почувствовала то же самое, и увидел в ее глазах растерянность.
— Мне надо идти, — пробормотала Доминик.
— Да, мне тоже. — Он никак не мог отвести от нее взгляд, словно увидел впервые.
— Спасибо за информацию. Я обязательно позвоню Говарду. Возможно, ему нужна помощь… — Доминик говорила то, о чем думала, совершенно не сознавая, что, вполне вероятно, ему было это совершенно неинтересно.
Однако Доминик никак не могла справиться с собой и уйти, словно Мэтт Бейкер обладал таким мощным магнетизмом, что она не могла и шагу ступить, чтобы отдалиться от него.
— Да, конечно. Предполагаю, он будет рад услышать ваш голос.
— Вы так думаете? — В глазах Доминик отразилась надежда.
— Во всяком случае, если бы я находился на его месте, я бы точно был рад, — сказал Мэтт и сразу, будто опомнившись, что сболтнул лишнее, протянул руку. Ладно, мисс Уэйн, мне и правда нужно идти. Было приятно вас повидать.
— Мне тоже. — Доминик боязливо протянула ладонь, осторожно ответила на рукопожатие, будто опасалась нового всплеска электрического сгустка, который был возможен при их соприкосновении.
Однако на этот раз все прошло спокойно. И, шумно вздохнув, Доминик обогнула Мэтта, направляясь в зал. Мысли ее были заняты Говардом, ей не терпелось позвонить ему и узнать, как обстоят дела на сегодняшний день. Она ругала себя за то, что, уйдя из газеты, сожгла за собой все мосты, выбросив из жизни все те отношения, которые завязались у нее в коллективе «Сан-Диего ньюс». Зачем она это сделала? Почему не отвечала на звонки бывших коллег? Неужели так была обижена? Но они ведь были ни в чем не виноваты перед ней.
Чувство вины затопило Доминик, не давало свободно дышать. И, едва приблизившись к столу, где ее ожидал Пол, она произнесла:
— Давай уйдем отсюда. Похоже, я неважно себя чувствую.
— Что-то случилось? — Он обеспокоенно посмотрел на нее.
— Нет, все нормально. Просто я хочу домой.
Пол подозвал официанта и попросил счет. Торопливо последовал за Доминик, которая спешила покинуть ресторан.
— Отвезти тебя домой? — спросил он, когда подъехало такси.