Камилле и Доминик с трудом удалось уговорить Аарона принять приглашение Роджера, и они въехали в огромный особняк, точно замок возвышавшийся среди ухоженного сада, огороженного высоким забором.
Доминик странно было находиться в доме, где прислуги было больше, чем живущих в нем гостей, непривычно было занимать огромную спальню, лежать на необъятных размеров кровати, но вскоре она с неожиданной легкостью смирилась с этим. Она очень любила вечера, когда приезжала к деду. Они подолгу беседовали, и Доминик узнавала его с другой стороны: ей открывалось его прошлое, когда жестокое время заставляло быть бескомпромиссным, идти по головам, лишь бы добиться тех высот, к которым он стремился. Все это наложило на Роджера определенный отпечаток, направив его выработавшийся годами непримиримый характер на ни в чем не повинных близких. Теперь поздно было что-либо вернуть, но все еще можно было исправить.
В редакции дел было невпроворот, и Доминик порой просиживала за компьютером, забывая об обеденном перерыве. Но она никогда не пропускала свои визиты к деду, потому что неожиданно поняла, что ей нравится беседовать с ним, постигая его внутренний мир и убеждаясь, что они в сущности очень похожи.
Мэтт так и не звонил, и Доминик уже начинала злиться, чувствуя, что ей снова придется делать первый шаг. Почему он так вел себя с ней? Почему держал дистанцию? Она не понимала это и ощущала еще большую потребность все выяснить и расставить все точки над «і».
Однажды ей удалось вырваться к деду пораньше. Они долго разговаривали, а потом он выпроводил ее, сославшись на усталость. Но Доминик, знающая старика уже достаточно хорошо, поняла, что дед избавился от нее, потому что кого-то ждал — не зря же он пару раз задерживал взгляд на настенных часах.
Попрощавшись с ним, она покинула палату и приблизилась к лифту. Хотела нажать кнопку вызова, но неожиданно двери разъехались, выпуская навстречу… Мэтта Бейкера.
— Вот, значит, как! — Доминик не составило труда догадаться, что именно Мэтта ждал ее дед. — И что все это значит?
Мэтт вышел из лифта, скользнул по ней взглядом.
— Я думал, ты в это время на работе, — пробормотал он.
— Да, — кивнула Доминик, чувствуя, что закипает. — А я предполагала, что ты мне позвонишь!
Мэтт взял ее под руку и увлек в сторонку, подальше от любопытных глаз.
— Что ты от меня хочешь? — спросил он, глядя Доминик в глаза.
— Чтобы ты наконец признался самому себе, что неравнодушен ко мне! — ответила Доминик, не отводя взгляд.
— Господи, ну сколько можно тебе говорить: мы не подходим друг другу!
— Но почему? — Ее глаза выражали искреннее недоумение.
— Потому, что я обыкновенный адвокат, а ты — наследница многомиллионного состояния, вот почему! Не думал, что придется объяснять тебе такие элементарные вещи.
Доминик почувствовала, как у нее отлегло от сердца. Она столько напридумывала себе, пока гадала, что движет его поступками, а все оказалось так просто!
— Какой же ты дурачок, — улыбнувшись сквозь выступившие на глазах слезы, пробормотала она, с нежностью глядя на него.
— Я же еще и дурачок, — обиженно заметил он.
— Конечно. — Доминик ласково провела ладонью по его гладко выбритой щеке, ощутила, как Мэтт вздрогнул от этого ее невинного прикосновения. — И скоро ты сам это поймешь.
Она пристально смотрела на него, чувствуя, как невидимые нити протянулись между ними, не давая каждому из них отвести взгляд. Глаза Мэтта потемнели, он наклонился к ней… Доминик подалась ему навстречу…
Но неожиданно он отпрянул.
— Ты точно колдунья, — пробормотал он.
В его взгляде все еще полыхал костер, разожженный ее любовью, но Мэтт старался сдерживаться. Доминик внезапно осознала, что, если она хочет, чтобы они были вместе, ей придется предпринять более решительные шаги. Пока что она не была к этому готова.
Нужно было разобраться с теми проблемами, которые она отодвинула на задний план. Настало их время.
— До свидания, мистер Бейкер, — кокетливо улыбнувшись, попрощалась она.
— Всего доброго, мисс Уэйн, — кивнул он.
И пока она не скрылась в дверях лифта, он стоял и смотрел ей вслед. Лишь потом Мэтт, тряхнув головой, словно избавляясь от наваждения, направился в палату, где его ожидал Роджер Макларен, чтобы составить новое завещание. Опасаясь, что не доживет до того дня, когда сам сможет прийти в контору, Роджер торопился переписать свою последнюю волю, оставляя все свое состояние в равных долях Аарону и Доминик.